Позволяю любить

Антон, нащупав пуговицы ее блузки, стал их расстегивать. Медленно. Он научился. Так, как она любит, как ей нравится. Не торопясь, без суеты. Наслаждаясь каждой секундой, задерживая мгновения, будто эта неспешность может остановить время.

«Ему так будет легче, — думала Аня. — Нельзя отнимать у него последнюю надежду. Пусть думает, что мы расстаемся на год. За это время он может забыть меня, встретить другую, полюбить. Или хотя бы смириться с разлукой».

Всегда легче тому, кто уезжает. Смена обстановки помогает, не остается времени на тягостные воспоминания. Новые лица, знакомства, дела, новый город, улицы, дом, даже кровать другая. Ничто не напоминает о былом.

Всегда трудно тому, кто остается. Все, каждая мелочь вызывает воспоминания, куда бы ни упал взгляд. Все окружающее связано с каким-нибудь событием. Тем сложнее забыть, память не отпускает, не позволяет начать заново, тянет в прошлое.

— Люби меня!.. — Голос Ани взрывает тишину.

Бешеный стук сердца отбивает ритм. Глаза в глаза. Стоны страсти запутываются в длинных прядях ее волос. Влажные ресницы, как взмах крыльев птицы. Пальцы пробегают по телу, как по клавишам рояля. Губы шепчут, ласкают, целуют сверху вниз и обратно. И души рвутся ввысь, чтобы слиться так же, как и тела здесь внизу. А там наверху решаются судьбы, чье сердце остановится, а чье будет биться, чье — трепетать, а чье — разобьется вдребезги.

— Попрощалась со своим Ромео? — усмехнулся Виктор, когда Аня вернулась.

И пожалел, что спросил. Обжегся о ее взгляд.

— Он спросил меня: «А можно умереть от оргазма?» — Аня продолжала прожигать Виктора взглядом, ее голос леденил кровь.

— И что же ты ему ответила? — Виктору совсем было не смешно, хотя умом он понимал, что тот вопрос довольно смешон в своей глупой наивности.

— А я спросила: «Сколько раз в жизни можно разбить любящее сердце?» — сдавленно продолжала она. — Ты хочешь потоптаться на этих осколках? Сам вот только пораниться не боишься?

Глаза Ани вновь наполнились слезами, превратились в два соленых озера, но быстро пересохли, не успев пролиться.

— Ты добился своего. Я стану твоей женой. Ты получишь мое тело и то, что тебе еще надо с моей помощью. Но мое сердце и душу ты не получишь.

— Никогда? — глухо спросил он.

— А зачем тебе? У тебя и своих-то нет, что ты станешь делать с чужими?

— Чтобы вернуть свои.

— А ты, случайно, не помнишь, кто там у Шекспира первый умер — Ромео или Джульетта?

— Нет, не помню. Зачем тебе? — всполошился он.

Аня закрыла дверь в свою комнату.

— Аня? Открой! Почему ты спросила? Аня, что ты там делаешь?

Виктор

Виктор всячески пытался загладить свою вину перед Аней. Хотя она и сама осознавала, что не так уж сильно он перед ней виноват. Так обстоятельства сложились. Он тоже оказался в трудном положении и должен выпутываться, как может.

— Анют, ты все еще сердишься на меня? — спросил он, стараясь держаться поодаль на случай, если этот вопрос вызовет в ней новый приступ ярости.

— А ты на меня разве не злишься? — спросила Аня в ответ. Она тоже повела себя не лучшим образом, и теперь ей было немного стыдно. Совсем чуть-чуть.

— Нет, совсем не злюсь, — ответил Виктор, садясь напротив Ани. — Мне это даже понравилось. Классно получилось. Такой свадьбы еще ни у кого не было. Об этом напишут во всех газетах, журналах, может быть, при этом приврут еще чего-нибудь для остроты сюжета.

Такого ни у кого не было! Это уж точно! И преувеличивать не нужно. Сюжет и без того острее некуда. И все из-за того, что Ане захотелось Виктору отомстить. За все сразу. За то, что сестру использовал; «мерзкий метод, удар ниже пояса» — эти и еще более грубые слова Аня и сказала.

«Где ты таких словечек набралась? — улыбался он, слыша гнусные ругательства, слетающие с губ очаровательной женщины. — Неужели в больнице? Это твои пациенты тебе такое говорили, когда ты их без наркоза резала?»

В ответ он услышал еще более нецензурные выражения, чему удивился гораздо сильнее. Такое и пьяные шоферы не выдадут!

Потом она припомнила ему Антона. За то, что разлучил ее с милым мальчиком. Он теперь так страдает!

На это Виктор ответил, что в любви — каждый сам за себя. Ну, она и рассказала ему все о такой любви, как у него! Виктор предпочел промолчать. Собственно, отвечать он не успевал, времени, чтобы вставить хоть слово, не было, она говорила без пауз. Он только мысленно поражался, какой богатый словарный запас у его невесты, будущей жены, любимой супруги.

В разгар их одностороннего разговора вошел Юра, попытался… Виктор и не понял, что он там пытался. Аня Юрику не дала этого сделать. Схватила с подоконника кактус и бросила в Юру. Очень метко!

Он старался увернуться от летящего в него растения, усыпанного длинными загнутыми колючками. Лучше бы стоял смирно, тогда бы кактус пролетел мимо. Но Юра отклонился, и метательный снаряд Ани попал ему в правую щеку. Вопли Юрика не смогли заглушить комментариев Ани по поводу «милые бранятся — только тешатся».

С этим трудно не согласиться. Ну где бы еще Виктор так повеселился?