Позвоночник

Она наблюдала за Юной с того самого момента, как та вошла в лес, загнутый, направленный к башне. Она была той, кто выбрал родиться. Той, кто выбирал рождаться (от начала времëн до самого их конца) каждым из всех, кто когда-либо жил, живёт, будет жить… это не имеет значения: она Есть, есть всегда.

– Королева, – прошептал рот, не открываясь. – Моя королева, источник всего, сущая, великая тишина… – из глаз брызнули слёзы. Восторг переполнил Юну, стал ей. Она открыла глаза, и увидела… белое пространство. Если пространство перевернуть, оно станет чёрным, она знала это, не было необходимости это проверять. Оно было тем и тем сразу, и могло рисовать черным по белому, белым по черному. Нарисованное называлось "жизнь". «Как же остальные краски?» – возник вопрос.

– Крась, как хочешь, – сказала ей…

дева с глазами-безднами. – Рисуй танцем. Ты – мой танец, – улыбнулась, тронула её скулу, подбородок, нежно, как мать. – Ты – это проявленная я. Сколько людей, столько и проявлений.

Одна в белых одеждах, одна в чёрных. Прочие цвета, все до единого, были между ними, готовые пробиться, пролиться – продлиться, прожиться в мир.

– Почему травма? Зачем ты… – спросила Юна, – зачем отобрала у меня?.. – продолжение осталось под строкой.

– Ты танцуешь не благодаря. Ты танцуешь вопреки, – ответила ей Королева. – Скажи, разве, имея другой характер, ты смогла бы продолжить это? Нет, только такая, какая есть, ты способна держаться, когда мозоли не проходят неделями, с ладоней съезжает кожа, ноги гудят от перегрузки, и кажется: больше не выдержу. Это твоё преодоление. Через боль, через "не могу". И да, балет – не совсем твой путь. Разве, продолжая танцевать на пуантах, а не пилоне, смогла бы ты раскрыть огненность свою, страстность свою, свой прекрасный надрыв? – Разве пошли бы за тобой все те, кто пошёл сейчас? – она помолчала (молчание было очень условным, здесь не двигались в привычном смысле). – Как ты считаешь, – спросила она, – кто поймал тебя, когда ты падала с верхотуры? Кто толкнул тебя, на переходе? Кто намекал об опасности, будоража сердце, и успокаивал, когда опасности не было?

Королева была собой: жестокой чаровницей и аскетом – Смертью и Аркадием, стоиком и наркоманом – Юной и Германом, ученым и интуитом – Родионом и Цецилией, Тимуром, Патрицией, ролями, что они сыграли, их жестами, их смехом, их воздухом; каждым из них, но не по отдельности, а вместе. Королева была собой: королём и королевой.

– Это была ты, – прошептала Юна. – И то, и другое ты. У тебя был план, перед тем как родиться мной?

– Конечно, был, – подтвердила Королева, – но всё не так жестко предопределено, как может показаться. Есть основной путь… и множество альтернативных. Одна твоя жизнь – это бесконечное поле возможностей и вариантов, из которых ты постоянно выбираешь. Ты можешь делать всё, что тебе нравится, но в рамках сюжета, заданного мной. Я не эксплуатирую тебя. Я не наказываю тебя. У тебя всегда есть ещё один шанс переиграть, в этом теле или нет, шанс есть всегда. Я люблю тебя, как самоё себя, как своего ребёнка, своего персонажа, лучшее своё творение, – и добавила, предупреждая вопрос: – Каждое моё творение – лучшее. Каждая моя жизнь – единственно важная. Чтобы это понять, нужно…

– …быть тобой, – закончила Юна. – Я понимаю. – «Ты – это я целиком». – Я понимаю.

Блаженство от единения было неописуемо. Картины рисовали сами себя, постоянно сменяясь, и всё, когда-либо нарисованное, существовало одновременно.

– Выбор за тобой, – сказала Королева. – Можешь отдохнуть, – уточнила, – можешь выйти из тела и пойти со мной. Домой. Там, дома – все, кого ты знаешь, даже когда они в телах, они сразу там и здесь. Каждый пишет свою историю, и помогает сам себе, когда забывает об этом, о том, что сам он – причина своих обстоятельств. Можешь отдохнуть. А можешь закончить то, что начала.

Ответ, готовый сорваться с языка, был бесспорным.

– Смерть – это тоска по упущенным возможностям, похороны того, чего нет и никогда не было. Смерть – это жизнь, отделенная сама от себя. Но и наоборот, смерть – это выход за пределы иллюзии, которая казалась тобой. Смерть – это обновление. Я не боюсь её, ни с первой стороны, ни со второй. Но… мне интересно, что будет дальше. Зная, что я знаю сейчас, стоит попробовать.

Королева улыбнулась.

– Будь по-твоему, – согласилась она и щелкнула пальцами. Юна начала падать. Она падала по спирали, туда и обратно, без направления, с двумя направлениями в одно и то же время. «Вниз, по корням дерева, – вспомнилось ей. – Вниз, с ударом молнии». Мальчик с первого уровня говорил о спуске к телу; теперь это было очевидным, хотя никто не объяснял ей: словами. – Я всегда с тобой, – услышала она голос сущей. – Даже когда ты не замечаешь. Ты всегда можешь меня найти.

Змея, протекающая вдоль позвоночника,

жидкое пламя,

смерть, обращенная в жизнь.

Она наблюдала за Юной.

Веки оказались тяжелее, чем выбор. Юна открыла глаза…

Развилка:

а) …и не сумела пошевелиться. Всё, что ниже шеи, было на ней, но не её. Не двигались даже пальцы.