Позывной ’Грэй’

— Да хоть тысячи! Это бессмысленно, Анна! Неужели ты не понимаешь, что в войне побеждают не танки, а люди. Чьи люди сильнее духом, та страна и победит. Не забывай, что и в тебе, и во мне течётберлесскаякровь. Знаешь,может быть,мы не сможем защитить наших детей от всего на свете, но можем воспитать их хорошими людьми,патриотами своей родины, чтобы честь, доблесть и отвага не были для них пустыми словами.

— Это называется — идеальными солдатами, Серёжа. Нашей родины больше нет. Ты проиграл свою войну, а это место проклято.

— Родина — это не место на карте. Это мама и папа, первая учительница, друзья, песни и стихи, любимые люди, дети...Явоевал не только за что-то, но и против кого-то.Яборолся за право бытьберлессом, хотя до сих пор считаю себякижанином. Если вБерлессиине будет северян, это уже подходящая родина для наших детей.

— Ты такой умный, Серёжа! — просияла девушка, и я почувствовал себя ужасным обманщиком.

Чего только не скажешь, чтобы успокоитьженщину?Язнал, чтовойнане закончится, пока не кончатся деньги уеёспонсоров. Только они решают, когда свернуть лавочку. Главное, что Анна успокоилась и пошла готовить нам завтрак.

Эта простая женская забота была мне дороже всего на свете. Аня вообще очень женственная. Вся такая девочка-девочка. Рядом снейячувствовалсебяна самом деле умным и сильным, хотяясебя таковым никогда не считал.

Хотелось взятьНюркуна руки и никогда не отпускать. Что это, если не любовь?ЯМашку любил и Дашу тоже. Но их нет, и я не умер, а ведь когда-то думал,чтоумру, потомучтобылопиздецкибольно.Явообще всё потерял, но не умер. Это, наверное, что-то значит?

За время войны я надеялся обрести какую-то мудрость, познать какие-то таинства жизни, идя рука об руку со смертью, но так и остался дураком.

Потомучтовеликий полковникГрэйсидит сейчас всамойчтони на есть жопе мира и мечтает отихой, спокойнойжизни исвоей собственнойсемье. Многие вопросы, которые мне некому было задать, остались без ответов, а сам я не знал,какойответ был бы правильным. Это яНюркемог навешать на уши лапши, а самого себя не обманешь.

Глава 66. Сергей

— Серёжа! — громко позвала меня Нюрка.

— Я сейчас приду! — отозвался я.

Сто раз говорил Анне не шуметь, но ей, как горох об стенку!

Я лежал в траве под сливовым деревом, разглядывая божью коровку на своём запястье. Звонок сестры так меня растревожил, что я спрятался от Ани, чтобы пореветь. От счастья, конечно же, но всё равно не хотел, чтобы она видела мои слёзы. Как же я был рад за Олэську! Теперь она замужем и ждёт детей. О ней есть кому позаботиться. Чёрт, даже не верится!

Она стала такой взрослой и такой красивой! Как бы я хотел обнять её и племянников!

И своих детей тоже.

Я так растерялся от звонка Лэси, что даже не спросил, где её муж взял мой номер телефона. Если они меня нашли, значит, и другие могут. Долго я ещё буду шарахаться от каждого куста?

Поднявшись из травы, я вытер заплаканное лицо.

Решено. Завтра утром я отвезу Аню к границе. Дюпон мёртв, так что берлессам она больше не нужна.

А я?

Что, я? Теперь в Анне вся моя жизнь. Берлессам я живым не дамся, тут ничего не изменилось, а здесь высиживать нечего.

— Серёжа, ты меня пугаешь! — ругалась на меня Анна, когда я вышел к ней во двор из своего укрытия. — Что-то с сестрой? Да скажи ты мне уже! — требовала она, видя, что я зарёванный.

— Наоборот, всё хорошо, Аня! — улыбнулся я и притянул её к себе. — Завтра мы уезжаем. Давай соберём вещи, пока не стемнело?

— Как? Куда? — испугалась девушка.

— Поедем к границе.

— Вместе? А как же берлессы?

— Конечно, вместе!

— Скажи мне честно, что ты задумал или я никуда не еду! Ты позвонил тому Одинцову?

— Типа того...

— Нет, ты мне правду скажи!

Я не придумал заранее, что врать, поэтому замялся, но этот вопрос следовало решить сегодня, потому что мне не нужны были утренние истерики Нюрки. Завтра будет не до того.

— Ты решил сплавить меня в Берлессию? Как Дашу? — губы девушки задрожали от обиды, глаза заблестели. — Я никуда не поеду без тебя!

— Поедешь! Ради наших детей!

— Какой же ты... — Аня замолчала, захлебнувшись слезами, а потом развернулась и пошла к дому. — Ты самый жестокий человек, которого я знаю! — выкрикнула она мне уже с крыльца.

— Блядство! — выругался я себе под нос, понимая, что ссора неизбежна.

Я присел на капот её легковушки, чтобы успокоиться. Через пару часов стемнеет, нужно, действительно собираться.

Вздохнув, я пошёл в дом, чтобы поговорить с Анной. Когда я вошёл в гостиную, она всё ещё всхлипывала, листая семейный альбом с фотографиями. Я присел на диван рядом с ней и обнял её за плечи.

— Хочешь взять фотографии на память? — догадался я, видя стопочку снимков, сложенных отдельно. — Они наверняка "фонят". Давай перефоткаем на мобильник? Так будет безопаснее.

Анна ничего не ответила, просто кивнула и взяла у меня из рук телефон. Я смотрел, как бережно и аккуратно девушка делает фотографии, и завидовал ей сейчас. У меня не осталось ни одной фотографии родителей. Пользуясь своим положением, я разузнал, где похоронили маму и папу, но так и не навестил их могилки.