Позывной «Хоттабыч»

— Илья Данилович Резников, одна тысяча девятьсот двадцатого года рождения, — набравшись смелости, произнес я, — погиб… даже два раза… погиб… и в том мире… и в этом… Не могу я больше под этим именем жить… права не имею… Нет больше Ильи Даниловича Резникова! То, что мертво, умереть не может! — Припомнил я последние слова Святогора. — А я, вроде как, еще могу…

Уж не знаю, чего там Виссарионыч предполагал, но я, очевидно, сумел его удивить.

— Хм… — озадачился он, поглаживая усы. Кстати, в этом мире его «сухая» левая рука[30] была вполне себе дееспособна, видимо, результат тутошней «волшебной» медицины. — И как же к вам обращаться, уважаемый?

— Я — старик, и этого у меня уже не отнять, — пожав плечами, ответил я. — В работе с товарищем Петровым, мы использовали псевдоним — Старик.

— Старик? — Сталин внимательно взглянул мне в глаза. — И не поспоришь… Я бы и не против, только есть одно небольшое возражение… — И он сделал небольшую паузу, на которую я и попался, как рыба на крючок:

— Какое, товарищ Сталин?

— Иосиф Виссарионович, — поправил меня вождь.

— Хорошо, Иосиф Виссарионович, — послушно кивнул я.

— В нашем кругу — старых революционеров, — слегка прикрыв глаза, словно вспоминая что-то давно позабытое, произнес Сталин, — партийные клички и псевдонимы, становились, едва ли не вторыми именами… А иногда и первыми… Их было много, приходилось часто менять. Но каждый псевдоним оставался здесь! — Он гулко стукнул себя в грудь кулаком. Ленин, Сталин, Камо, Серго, Коба, Старик[31]…

Черт побери! Как же я это я умудрился забыть? Ленин! Партийная кличка Ульянова-Ленина — Старик!

По моей реакции Сталин уже обо всем догадался, но, тем не менее, продолжил:

— Вы уже поняли, что Старик — это псевдоним, партийное прозвище Владимира Ильича. И я думаю, что будет не совсем этично его дублировать. Может быть, вы выберете другое?

— Да, товарищ Сталин, — я обезоруживающе улыбнулся, — дал маху. Старость — не радость. Склероз… Может быть «дед»? Нет, постойте! Хоттабыч[32]! Пусть будет Хоттабыч!

— Хоттабыч? — с удивлением посмотрел на меня Сталин.

— Так точно, товарищ Сталин! Хоттабыч! — Я решил настоять на своем выборе.

— Не поясните, товарищ… Хоттабыч? — усмехнулся в усы Сталин, занимая свободный стул рядом со мной. — Неожиданно. Очень оригинальный выбор псевдонима.

— Так все просто, Иосиф Виссарионович, — мне скрывать было нечего, — в моем мире жил да был один писатель — Лазарь Лагин[33], не знаю, существует ли он в вашем…

Сталин быстро взглянул на Берию, и тот утвердительно кивнул:

— Лазарь Иосифович Гинзбург. Псевдоним — Лазарь Лагин. На данный момент военкор газеты «Красный черноморец» политуправления Черноморского флота.

Вот, черт, а он-то откуда?.. Значит, не врали современники, что Лаврентий Павлович обладал просто феноменальной памятью! Практически фантастической! А ведь он никак к этому молчаливому вопросу вождя не мог заранее подготовиться. И, поди ж ты — сразу ответил! Теперь понятно, отчего этого «неприметного человечка» так ценил Иосиф Виссарионыч. Значит, и в этом мире писатель Лагин вполне себе существует. Сейчас узнаем, а здесь он свою книжку написал или нет?

— Есть и у нас такой писатель, — Сталин вновь обратил на меня свое внимание. — Признаюсь, не читал.

— Да разве вам до этого, Иосиф Виссарионович? Детская же книжка…

— А как же? — Сталин изумленно приподнял брови. — Каждый правитель должен, да просто обязан знать, чем живет и дышит его народ! А особенно дети! Ведь они — наше будущее! И именно им придется его строить, когда нас с вами не станет… — Неожиданно вождь нахмурился, и я, даром, что не их хваленый Мозголом, понял, что же его так расстроило — не иначе, откровения о моем, не таком уж и далеком, будущем. Коммунизьм ребятки так и не построили…

— Так чем же вас привлекла эта детская книжка, товарищ Хоттабыч? — поинтересовался Сталин, немного «оттаяв».

Ага! Процесс-то пошел! Уже сам Иосиф Виссарионыч меня Хоттабычем повеличал.

— Не знаю, как у вас, товарищ Сталин, а в нашем, насквозь немагическом мире, это сказка о добром почти четырех тысячелетнем джинне, обладающим и повелевающим очень могучими силами…

— Силовик, значит? — прищурился, словно сытый кот, Иосиф Виссарионович. — Ну, раз Силы пробудились?

— Ну, выходит, что так, — развел я руками, — хотя, он, вроде, как и с рождения такой был. В нашем-то мире никаких волшебных или потусторонних Сил не существует. Хоть от Бога, хоть от Сатаны, да и хоть бы и от самого Дарвина[34]. Поэтому — сказки.

— Кхе-кхе, — Весело кашлянул Иосиф Виссарионыч, — занятный вы собеседник, товарищ Хоттабыч! У нас волшебные джинны тоже только в сказках существуют. До сей поры никто с ними воочию не встречался. Волшебный старик, значит? — Ехидно прищурив один глаз, поинтересовался он, улыбаясь.

Видеть весело улыбающегося Сталина, сидящего рядом, это я вам скажу полный разрыв шаблонов!