Позывной «Кот»

Днем машин было не много, больше грузовые газели и вездесущие таксисты, так что на дороге Федор поддал газу, и внедорожник бодро покатил по асфальту.

Окна подозрительной квартиры, как и вчера, были плотно занавешены, так что судить об активности её жильцов не приходилось. Заехав во двор и припарковав «Патриот» неподалеку от парадной, Филин еще раз проверил пистолет, попробовал, удобно ли поворачиваться в бронежилете – легкой кевларовой куртке, способной отразить пистолетную пулю, и уже после всех этих приготовлений выбрался из салона.

– Действуем следующим образом, – раздавал последние инструкции охотник. – Я представляюсь местным участковым. Вряд ли эта парочка знает в лицо реального стража порядка, так что все пройдет без сучка, без задоринки. Вы понятые. Мы пришли по заявке жильцов снизу, которые жалуются, что их, мол, затопило. Они, конечно, начинают отпираться, но мы требуем показать квартиру на предмет следов воды на полу. Далее расклад простой: валим всех на пол, связываем руки и предметно разговариваем. Группу из центра я уже вызвал, так что как возьмем голубей, у нас часа три на приватную беседу, ну, а лишний синяк всегда можно списать на сопротивление при задержании. Поняли меня?

– Поняли, – ответил я за двоих.

– Тогда без самодеятельности, – сурово погрозил пальцем Филин. – Если вдруг за оружием кинутся или поведут себя чересчур резво, стрелять в ноги. Все, пошли.

В парадную вошли один за другим, сначала Филин, потом я, замыкал шествие отец Антип, облаченный в джинсы, свитер с высоким горлом и динамовские кеды. Борода святого отца как нельзя лучше гармонировала с его внешним видом, и мне поначалу даже пришла мысль дать ему гитару в руки и отправить на Грушевский фестиваль, но я благоразумно придержал эти мысли в голове.

Нужная нам квартира располагалась на пятом этаже дома старой хрущевской постройки, и лифта в нем, по обыкновению того времени, не подразумевалось, а вот выход на чердак с притороченной к стенке железной лестницей имелся. Перед тем как позвонить, Филин залез по лестнице к крышке люка и предусмотрительно защелкнул на его дужках небольшой висячий замок.

– Нефиг, – расплывчато ответил он. – Лифта нет, пусть и чердака не будет. Не люблю не прикрытые тылы.

Хозяев квартиры пришлось ждать достаточно долго. После третьего звонка стало ясно, что в принципе никто дверь открывать не собирается, охотник принялся колотить по ней ногой.

– Откройте, полиция! – возвестил он сквозь барабанную дробь ботинка по тонкой дощатой двери.

– Нет никого, похоже, – пожал плечами Антип. – Может, вышли куда?

– Да куда им выйти, – отмахнулся Филин и вновь забарабанил по двери. – У них тут весь интерес при себе. Открывайте, говорю, полиция!

– Что будем делать? – поинтересовался я, на всякий случай расстегнув кобуру.

– Дверь ломать, ясно дело, – решительно кивнул Филин и уже было собрался с разбега впечататься в нее плечом, но был остановлен святым отцом:

– Не пори горячку. – Отец Антип присел около хлипкого замка на одно колено и, достав из кармана джинсов перочинный ножик, вогнал его в замочную скважину. Замок щелкнул, и дверь приоткрылась, пропуская нас внутрь. – У меня в семинарии в комнате такой замок был, – пояснил Антип. – Китайская работа, механизм никудышный, проще ножиком открыть, чем ключом. Намучился я тогда с ним, как помню, вдоволь.

Из появившейся щели пахнуло смрадом и затхлостью, заставив всех поморщиться, а отца Антипа еще и попятиться. Все замерли, прислушиваясь к звукам в квартире, но ничего не услышали, в помещении царила тишина.

– Входим, – кивнул Филин, достал из кобуры пистолет и, аккуратно толкнув дверь носком ботинка, двинулся вперед. Вытащив свой ТТ, я последовал за ним, кивнул Антипу, чтобы включил фонарь. Квартира, в которую мы попали, была однокомнатная, угловая, с крохотной кухней и совмещенным санузлом, который не видел уборки чертову уйму времени. В комнате, служившей спальней, гостиной и лабораторией, в темноте за круглым столом сидели двое, положив руки на стол ладонями вниз.

– Всем оставаться на своих местах, – рявкнул Филин, вскидывая пистолет, но фигуры даже не попытались пошевелиться.

– Мертвечиной пахнет, – поделился священник и нажал на клавишу выключателя. Старенькая трехрожковая люстра скудно осветила комнату единственной лампочкой, позволив нам оценить обстановку.

Комната, в которую мы попали, больше была похожа на лабораторию, чем на жилое помещение. Бесчисленное количество трубок, горелок, колб, чашек Петри и прочей химической снаряги было расставлено по всем горизонтальным поверхностям, а на полу стопками громоздились какие-то записи. За письменным столом сидели двое: мужчина в плаще, которого мы видели живым и здоровым не далее чем вчера, и невысокий, худой, интеллигентного вида молодой мужчина с копной волос, стянутой на затылке резинкой на манер конского хвоста. Руки сидящих кто-то прибил к столу гвоздями, и достаточно давно. Бурые пятна, расползшиеся из-под них по всей скатерти, уже успели подсохнуть. Оба мужчины были мертвы.