Позывной «Крест»

– Ахмад! Канадец ясно сказал – Маалюлю не трогать! – возразил тридцатидвухлетний главарь группировки Абу Мухаммед аль-Джуляни. – Ее считают священной.

– Это кто считает? – недобро рассмеялся аль-Гизаи, подкуривая сигару. – Неверные собаки?

На этот вопрос у Абу Мухаммеда ответа не нашлось. Он стиснул зубы и посмотрел в сторону Маалюли.

– Всех христиан нужно пустить под нож! – напирал аль-Гизаи.

Главарь достал свой боевой тесак с двойным кровостоком и посмотрел в его зеркальное лезвие на свое отражение:

– Нож – это хорошо, но канадец указал на то…

– Мы мусульмане! – выкрикнул аль-Гизаи, нервно выхватив сигару изо рта. – И никто не вправе указывать нам! Я мусульманин! Это моя земля…

В мгновение ока звук легированной стали разрезал воздух, и английская сигара в руке аль-Гизаи оказалась разрубленной пополам.

Аль-Джуляни со спокойствием удава спрятал кинжал в ножны и посмотрел на хлопающего глазами начальника безопасности.

– Ты забыл, что это и моя земля. И что нам делать, здесь решаю я… Пока не приехал канадец.

– Да я… – замялся испуганный Ахмад. – Я просто люблю свою родину.

– Вот и хорошо, брат, люби, – спокойно продолжил главарь. – Что с предателем?

– Шафьюизу я подстрелил лично, – ответил аль-Гизаи, полный служебного рвения.

– Ты видел его труп? – поднял брови Абу Мухаммед.

– Братья слышали, как машина, которую он угнал, подорвалась на мине. А потом видели саму машину. Она разорвана в клочья.

– И что это означает?

– Это значит, что его кости достанутся шакалам, – засмеялся Ахмад.

– Ты видел труп? – настойчиво повторил главарь.

– Нет, но… Даже если он выжил, его застрелили сторонники Асада.

– А если не застрелили?

– Думаю, ему хватило и мины. Он же не шайтан…

– Ладно, – тряхнул головой Абу Мухаммед. – Сейчас дождемся Абу Хамзу и соберем военный совет.

* * *

Чуть более чем через час командиры отдельного формирования «Джебхат ан-Нусры» собрались в огромном бедуинском шатре. Лысый казах аль-Казаки открыл большой армейский ящик и посветил вглубь мощным фонарем. Луч света прошелся по бокам 155-миллиметровых бинарных снарядов М687 с зарином…

– Братья, мы собрались здесь, чтобы принять правильное решение! – начал аль-Джуляни. – Идти на Маалюлю или все-таки не идти.

– Идти! – крикнул нетерпеливый аль-Гизаи.

– Идти, – взвешенным тоном молвил аль-Казаки, сидевший у открытого ящика со снарядами.

– Надо идти, – подтвердил один из полевых командиров «Ан-Нусры», чеченец Абу Хамза.

– Вы хотите идти! Вы предлагаете напасть на святыню? Для этого должны быть веские основания. Убедите меня в этом, – твердо сказал главарь.

– Они заслуживают смерти! – закричал аль-Гизаи.

– Только и всего? – иронично спросил Мухаммед. – Это не основание.

– Абу Хамза перехватил караван, выходящий из Маалюли, – доложил аль-Казаки главарю группировки, – и кое-что там нашел…

Чеченец Абу Хамза аккуратно достал из ящика артиллерийский снаряд:

– Смотри, брат. Это ХМ 736 калибра 203,2 миллиметров. Он снаряжается отравляющим веществом VX-2. Кроме того, здесь осколочно-химические мины для минометов.

Аль-Джуляни угрюмо смотрел на эту презентацию запрещенного во всем мире оружия.

– Ты хочешь рассказать мне, что такое химическое оружие, брат?

– Мы хотим сказать, брат, что они хранят оружие наших врагов! – вклинился аль-Казаки. – У тебя еще есть сомнения, почему нам нужно взять Маалюлю?

– Но у нас есть другая задача – помочь братьям-мусульманам в городе эн-Небк Каламунского района. Их окружила армия Асада, – сказал главарь, испытующе глядя на подчиненных.

Он, конечно, был готов отдать приказ напасть на Маалюлю, но почему-то упорно хотел доказательств от своих командиров, словно этим снимал с себя ответственность или, наоборот, убеждал себя в правильности давно принятого решения.

– Это оружие собирались применять против нас! – Аль-Казаки взял у Абу Хамзы 155-миллиметровый снаряд и поднял его на уровень глаз своего командира. – И это не последнее оружие в Маалюле! Я чувствую!

Сириец Абу Мухаммед аль-Джуляни был сыном инженера, а его мать преподавала географию. Он учился в Университете Дамаска, когда начавшаяся иракская война заставила его бросить учебу и пойти воевать за веру. Нападать на Маалюлю для сирийца – все равно что для любого украинца напасть на запорожскую Хортицу.

Но что превращает истинного патриота, воина, храброго мужчину в бандита? Когда личные, подчас меркантильные интересы становятся выше зова предков, выше религии, выше всего того, благодаря чему ты появился на свет, развивался и рос!

Абу Мухаммед был бандитом, он имел свой личный интерес, хотя его недалекие подчиненные не замечали этого.

Он демонстративно вскочил и в раздумьях прошелся по шатру.

– Ладно! Будь по-вашему! Объявляю полную боевую готовность! И да поможет нам Аллах!

– Аллах акбар! – хором ответили командиры.

* * *