Позывной «Оборотень»

– Тоже верно, – усмехнулся Кручинин. – В общем, цепочку мы почти отследили. Осталось только подкрепить всё это дело фактами, и можно будет в суд передавать.

– Поэтому ты и парня моего так легко воскресить сумел. Свидетель нужен, – понятливо кивнул Иевлев.

– Я же говорю, опыт, его не пропьёшь, – тихо рассмеялся Кручинин. – Верно мыслишь, Палыч. Так что наша с тобой задача – уговорить твоего зверя под протокол показания дать. Особенно в той части, что относительно выхода группы на минное поле касается. Вот тут всё с точностью до секунды должно быть. Как думаешь, сумеет?

– Сумеет, – уверенно кивнул Иевлев. – Тот выход он до гробовой доски помнить будет.

Кручинин только молча кивнул, надеясь в душе, что боевой командир не ошибается в своём бойце.

* * *

Прибытие в Москву для профессора Лихтмана было ознаменовано целой кучей посыпавшихся ему на голову неприятностей. Всё началось с того, что на аэродроме их встречала не обычная группа охраны, а вооружённые бойцы спецназа. И что самое неприятное, на профессора с ходу надели наручники. Не ожидавший от них такой выходки Лихтман не успел даже удивиться, как оказался в машине со скованными руками и мешком на голове.

Его просто сдёрнули с трапа самолёта и, врезав для профилактики кулаком под дых, моментально заковали, одновременно натянув на голову мешок. Всё произошло так быстро, что в себя профессор пришёл, когда микроавтобус уже с визгом сжигаемой резины выруливал на трассу. Отдышавшись, Лихтман по привычке попытался возмутиться подобным отношением к своей персоне, но, получив ядрёным кулаком по шее, замолчал, испуганно обдумывая ситуацию.

В том, что это не бандиты и не полиция, профессор не сомневался. До того, как за него взялись бойцы, он успел рассмотреть, как генерал Марков удивлённо выслушивает какого-то подполковника. Самого генерала, судя по всему, везли в другой машине. Что всё это значило, Лихтман не понимал, но определённо догадывался, что ничем хорошим для него это не закончится. Теперь, вплотную познакомившись с кулаками бойцов, он лихорадочно пытался сообразить, где прокололся и что ему могут предъявить.

Так ничего и не придумав, профессор решил действовать по обстановке. В любом случае гадать на кофейной гуще было глупо. Сначала нужно было понять, в чём его обвиняют и что им известно. О вопросе, кому им и кто его будет обвинять, профессор старался не думать. Слишком много нашлось бы государственных контор, с огромным удовольствием устроивших бы ему показательную порку, за все те дела, что он совершил. Ведь в этом списке были и опыты над людьми, и использование не проверенной вакцины, и предательство родины.

Последний пункт был самым тяжёлым, и если во всём, что касалось проекта, он мог сослаться на приказ генерала, то в последнем обвинении была только его собственная инициатива. Здесь ему сослаться было не на кого. О том, что в военное время это была расстрельная статья, Лихтман старался не думать. В этом случае ещё оставалась надежда выкрутиться. Ведь данные по проекту он передавал не сам, а значит, есть шанс свалить всё на помощника.

Вскоре микроавтобус, мчавшийся по улицам спятившим метеором, влетел на какую-то территорию и, резко остановившись, заглох. Профессора выдернули из салона, словно морковку с грядки, и, согнув в три погибели, поволокли куда-то по крутым ступеням вниз. Удар задом о жёсткое сиденье профессор воспринял как конец пути и быстро зажмурил глаза, не желая давать противнику даже малейшего преимущества.

Но те, кто притащил его, своё дело знали туго. Огромная пятерня ухватила мешок на голове, заодно прихватив и клок изрядно прореженных волос, и резко дёрнула, срывая дерюгу.

Слёзы непроизвольно брызнули из глаз, разом лишив Лихтмана зрения. Не удержавшись, профессор застонал, пытаясь сморгнуть набежавшие слёзы, и тут же услышал тихий, словно издевательский голос, нараспев произнёсший:

– Ай-яй-яй. Взрослый человек, мужчина, профессор, и так плохо переносит такую пустяковую боль.

– Кто вы такие и по какому праву меня арестовали? – проявил гонор Лихтман, едва проморгавшись и разглядев сидящего за столом человека в полевой форме без знаков различия.

– Решили включить дурака, профессор? – с интересом спросил мужчина. – Что ж, поиграем. Позвольте представиться. Майор контрразведки, Коломийцев. Как вы можете догадаться, по пустякам мы не работаем. А арестовали вас по обвинению в предательстве родины и передаче противнику данных по особо секретному проекту. Что скажете, господин профессор?

– Чушь несусветная. Я никогда этого не делал и ничего об этом не знаю, – возмутился Лихтман.

– Вот значит как? А что насчёт незаконных опытов, проводившихся над бойцами спецподразделений? – не унимался майор.

– Всё, что я делал, делалось по приказу генерала Маркова, – тут же ответил профессор.

– Ну конечно. Я должен был и сам догадаться, – усмехнулся майор.

Не выдержав, Лихтман перешёл на личности. Как следует рассмотрев допрашивающего его особиста, профессор усмехнулся и елейным голосом ехидно спросил: