Позывной "Венера"

Приближалась полночь, но за стеной, в соседней камере, не затихали шаги вышагивающего из угла в угол человека. Там не находила себе покоя молодая девушка, которую накануне на глазах у Чонга пытали палачи Шау Вана. На всю жизнь запомнил Чонг выражение ее лица и горящие ненавистью глаза, когда она, превозмогая адскую боль, в комнате допросов подхватила тесню, которую запел он.

Чонг думал об этой девушке, ему хотелось узнать, кто она, как попала в лапы врагов. Он вспомнил, каким было ее лицо во время пыток, как сверкали широко открытые глаза, которые словно вонзали тысячи острых иголок в палачей. Глаза! Вот что больше всего поразило его — ее глаза!

И тут Чонг вспомнил молодую женщину, умиравшую у него на руках после варварской бомбардировки американской авиацией одного населенного пункта, в котором он оказался по пути в свои родные края.

В тот день Чонг проезжал через этот населенный пункт на грузовике. Они уже проскочили почти до самого центра городка, когда неожиданно раздались резкие звуки сирены, возвещавшей о приближении со стороны моря американских стервятников. Машина еще не успела остановиться под высоким деревом, а спереди, сбоку и сзади начали рваться бомбы и выпущенные с самолетов ракеты. Проезжающие по улице велосипедисты бросились в кюветы, искали любое укрытие, чтобы спрятаться от губительной бомбежки. Улицы и дворы заволокло дымом и пылью, и горло запершило от запаха взрывчатки. Двенадцать налетевших, словно стая хищных птиц, истребителей-бомбардировщиков с ревом и грохотом в течение двадцати пяти минут бомбили этот городок, а когда бомбы и ракеты кончились, самолеты прошлись вдоль улиц, поливая их пушечным и пулеметным огнем. Редкие винтовочные залпы бойцов не могли причинить никакого вреда налетевшим стервятникам.

Страшная картина разрушения предстала тогда перед глазами Чонга. По обе стороны дороги пылали дома, от жаркого пламени с громким треском лопался молодой бамбук, на проезжую часть летели горящие головни. Совсем недалеко от того места, где находился Чонг, горели школа, больница, кирпичный завод. С громким воем к месту пожара неслись пожарные машины, со всех сторон стягивались бойцы отрядов народного ополчения, уцелевшие после бомбежки жители пытались спасти свой скарб, метались в поисках потерявшихся детей, родственников. Росшие вдоль дороги высокие деревья лежали вырванные с корнем, загородив почти всю проезжую часть. Повсюду валялись велосипеды, в самых неестественных позах неподвижно застыли на дороге убитые. Бойцы армии Освобождения помогли раненым, перевязали их и уложили в безопасное место.

Чонг заметил лежащую неподалеку молодую женщину и бросился ей на помощь. На ее груди медленно расползалось большое кровавое пятно. Все лицо ее было залито кровью — осколок угодил женщине в висок. Быстро разорвав индивидуальный пакет, Чонг перебинтовал ей голову, вытер кровь с лица и попытался перенести ее под дерево. Женщина пришла в себя, с трудом раскрыла глаза и прерывающимся от слабости голосом еле слышно спросила:

— А где… мой… ребенок?

Даже умирая, она думала о своем ребенке! Чонг бережно прислонил ее к дереву и осмотрелся вокруг. Ребенка нигде не было. Рядом валялся покореженный взрывом велосипед с плетенным из бамбука маленьким сиденьицем для ребенка. Чонг оставил женщину под деревом и пошел на поиски. Неожиданно совсем рядом словно из-под земли раздался приглушенный плач. Чонг кинулся в ту сторону и на откосе воронки от бомбы увидел девочку лет двух. По всей видимости, взрывной волной ее отбросило в эту воронку и немного присыпало землей, это и помогло девочке уцелеть в таком кромешном аду.

Еще несколько человек подбежали к женщине, пытаясь хоть как-то облегчить ее страдания. Но помочь ей было уже невозможно: она умирала от потери крови. Чонг взял девочку на руки и бегом бросился назад к женщине.

— Это твой ребенок? — громко, чтобы женщина услышала, спросил Чонг.

Она словно очнулась, собрала остатки сил и протянула руки к ребенку, словно в последнюю минуту хотела взять и прижать его к себе.

— Доченька… доченька! — шептали ее губы. — Жива моя кровиночка, — тяжело выдавливала она слово за словом. Поняв, что не успеет все сказать, она напряглась, обвела взглядом стоявших вокруг людей и с трудом прошептала: — Прошу… доставьте девочку… моей матери…

— А где она живет? — спросил Чонг.

— Отвезите маме… Отец… бьет американцев…

Женщина так и не успела сказать, где живут ее родственники. Руки ее бессильно упали на землю. Кто-то из солдат взял девочку и унес подальше от этого места. Чонг осторожно приблизился к женщине и закрыл ей глаза. Немного помолчав, он обвел взглядом собравшихся и, словно давая клятву, твердо сказал:

- Я отомщу за них — и за мать, и за ребенка!

***

По проходу вдоль камер тюрьмы медленно прохаживался охранник. Стук его подкованных ботинок то удалялся в другой конец коридора, то снова возвращался к камере, где сидел Чонг. Вдруг из соседней камеры послышался громкий голос девушки.

— Господин охранник! — с мольбой проговорила она. — Откройте, пожалуйста, выпустите меня во двор, в туалет.