Позывной "Венера"

Убив брата и сестру Хоай Тяу, Шау Ван принялся за розыски самого Хоай Тяу, находившегося на нелегальном положении. Однажды они случайно столкнулись в бою, который, кстати, для Шау Вана чуть не закончился плачевно. Спасло его только численное превосходство над противником.

После 1962 года Шау Ван перешел на службу в республиканскую армию. Ему присвоили звание лейтенанта. Один из его родственников занимал высокий пост в штабе, и благодаря ему Шау Ван стал быстро продвигаться по службе, можно сказать, взмыл вверх, как бумажный змей. Его жестокость, свирепость и злоба немало способствовали этому. К 1969 году он был уже подполковником и командовал 5-м особым полком, в задачу которого входила охрана базы «Феникс».

В 1966 году село подверглось «умиротворению». Шау Ван придумал достаточно коварный план: все семьи, хотя бы отдаленно связанные с вьетконговцами, выгнать из села, переместить поближе к базе «Феникс» и тем создать вокруг нее своеобразную защитную полосу. Так и было сделано, а все земли этих семей сразу попали в руки к матери Шау Вана. Дом ее к этому времени превратился в настоящий военный пост. Сама она, а было ей уже пятьдесят пять лет, щеголяла в джинсах, напудренная и с пистолетом на боку.

Среди тех, кого прогнали со своей земли, оказалась и матушка Дэм. Оставив могилы предков, мужа и двоих детей, она с одним маленьким мешочком в руках, в котором хранилась только вазочка для благовонных палочек, чтобы можно было воскурить их в память о своих близких, села на военный грузовик и вместе с другими приехала сюда, в этот глухой край, за сто километров от своего дома.

Первые три года она собирала в лесу хворост и продавала его женам солдат. Все жалели женщину, но никто не осмеливался и рта раскрыть, боялись шпиков.

А в этом году — случилось это на Тэт[16], и матушка Дэм навсегда запомнила, как все было, — вернувшись, как обычно, с вязанкой хвороста к своей лачуге, она застала перед ней Шау Вана. Неизвестно, сколько времени он пробыл здесь, поджидая ее. С ним были и шесть его телохранителей.

— Здорово, старая, — благодушно сказал Шау Ван ошеломленной женщине. — Ты помнишь меня?

Она сняла с плеч вязанку и, сложив руки перед грудью, почтительно поклонилась:

— Кто же вас не помнит, господин подполковник?! У нас здесь вас всякий знает! Вот опять повышение в чине получили.

— Времена меняются! — захохотал он. — Раньше ваше время было, а теперь наше настало! Сама понимать должна!

— Как не понять, все понимаем!

Он пристально посмотрел на нее, словно размышляя, какую бы это каверзу придумать, потом кивнул на ее лачугу:

— Может, к себе пригласишь? — Не дожидаясь ответа он пинком отодвинул прикрывавший вход лист железа, вошел внутрь и, скрестив ноги, важно уселся на лежанке.

Телохранители остались снаружи, чтобы разгонять сбежавшихся мальчишек.

— Слушай, старая! Поговорим-ка откровенно. Мы с тобой враги с давних пор. Ну да ладно! Кто старое помянет, тому глаз вон. Наше правительство всегда взывало к милосердию, ко взаимной любви. Теперь ты, старая, совсем одна осталась. Твоего неугомонного Тяу больше нет, республиканская армия его покарала по заслугам. Надеяться тебе не на кого, опереться тоже. А я хоть и горяч, но сострадание у меня все же имеется. — Он засмеялся, исподтишка наблюдая за выражением ее лица. — …Не в моем характере долго зло помнить. Я хотел бы, чтобы меня считали человеком великодушным, поэтому и пришел. Хочу предложить тебе поступить в услужение к моей третьей жене, будешь стирать ей белье. Так проживешь и легче, и сытнее. Видишь, как я о тебе забочусь… Вспомни, мы с твоим сыном, Хоай Тяу, когда-то вместе учились…

Заметив, что лицо женщины из мертвенно-бледного стало багровым, он вскочил:

— Я все сказал! Даю тебе на размышление одну ночь, завтра утром сообщишь мне ответ. Придешь ко мне домой, вот тебе пропуск. — И, уже уходя, издевательски произнес: — Не захочешь выполнить мою волю, буду считать, что ты против меня затаила зло! А уж тогда пеняй на себя!

Всю ночь матушка Дэм не могла сомкнуть глаз. Ненависть, горечь унижения сжимали ей грудь, слезы лились же не переставая. Сколько еще будет преследовать и унижать ее враг? Да есть ли в мире кто злее и коварнее этого негодяя?

Среди ночи пришел Дить. Увидев старую женщину в таком состоянии, он потребовал, чтобы она рассказала ему, что случилось. Она согласилась и попросила помочь ей советом.

Дить внимательно ее слушал, качая головой, потом неожиданно сказал:

— Утром дождитесь меня! Я обязательно приду!

Он сразу же отправился к своим и обратился к тому товарищу, который отвечал за работу в этой зоне. А рано утром Дить уже стучался в двери матушки Дэм, с нетерпением поджидавшей его.

— Вам непременно нужно поступить в этот дом в услужение! — сказал он.

От удивления у матушки Дэм округлились глаза.

— Ты посылаешь меня в дом убийцы моих детей?!

— Нужно и с этим смириться. Потом мы за все с ними расквитаемся!

Она поняла. Если Дить так говорит, значит, так велит партия. Партия рядом с ней, помогает ей.