Позывной "Венера"

Штурмовикам, которыми руководил старший сержант Шинг, было поручено вести разведку на берегах реки Анхоа. Разделившись на две группы, солдаты ежедневно выходили на прочесывание местности в отведенном им районе. Только к вечеру все возвращались в пещеру Мыши, которая находилась на самом берегу, прямо в отвесной скале. Пробраться в нее можно было, лишь цепляясь за густо растущие лианы. Солдаты все время рисковали свалиться вниз, в воду.

Река Анхоа в эту пору года, скорее, напоминала большой ручей. Вода после прошедших дождей нанесла в русло много острых камней и обломков скал, и теперь некоторые из них грозно торчали на самой середине, то есть в той части реки, по которой сейчас струилась вода. Вдоль берегов пролегала неширокая лента ила, на ней тянулись густые банановые заросли, совсем скрывавшие от людского взора естественные пещеры в скалистых берегах. Пещеры эти были достаточно просторными.

В тот вечер солдаты Шинга, как всегда, собрались в своей пещере. Поужинали, досыта наелись рыбы. Ее здесь оказалось превеликое множество, причем очень крупной. Солдаты облюбовали одну заводь, где вода казалась поспокойнее и со дна поднимались мелкие пузырьки, и бросили прямо в эту заводь парочку гранат. После этого только и оставалось, что просто руками вытаскивать одну за другой крупные, весом в четыре-пять килограммов, золотистые рыбины. Более мелких не брали, и те, всплыв вверх брюхом, медленно уплывали вниз по течению.

Шинг лежал на спине, удобно вытянувшись на нарубленных листьях дикого банана, и посасывал сигарету, красным огоньком вспыхивающую в полумраке пещеры. Он щурился от удовольствия и, вытягивая губы трубочкой, пытался пускать дым колечками. Несколько дней они питались одним сушеным рисом, и от сегодняшней трапезы Шинг получил большое удовольствие. На лице его было написано благодушие, он даже тихонько декламировал какие-то стихи.

Потом он вдруг засмеялся чему-то и повернулся к двум расположившимся рядом солдатам:

— Написал же какой-то поэт, вот стихи так стихи! Лет восемь назад в газете вычитал, а до сих пор помню! Вот что значит настоящая поэзия…

— А мне, — отозвался один из его собеседников, нравятся те песни, которые передают по радио, когда работает радиостанция нашей республиканской армии. Девушки там все, как одна, такие сладкоголосые. Слышали небось? Как это там: «Здравствуйте, дорогие братья! Примите самый искренний привет от ваших маленьких подруг…» Ну прямо как будто к тебе обращаются!

— Чудак! — расхохотался Шинг. — Зелен ты еще, наивен до невозможности! Да я давным-давно уже на все эти штучки никакого внимания не обращаю. Какие это тебе девушки? Не обольщайся, ведь эти перезрелый тетки вдвое старше тебя. Все их ухищрения бесполезны, они и на нас-то никакого влияния оказать не могут, что уж говорить о вьетконговцах, хотя они честно стараются подцепить их на крючок. Однако это, пожалуй, так же бессмысленно, как и их наивное желание уверить слушателей в том, что они не почтенные женщины, а юные девы! — Отшвырнув окурок сигареты, он поднялся и наставительно изрек: — Не будь таким наивным и оставь свою слепую веру в подобные штуки! Ведь все это сплошная брехня! Тхиеу[18] называет себя «доблестным воином». Цыпочки из отдела психологической войны величают себя твоими «маленькими подругами»! А попробуй-ка спросить у Тхиеу, станет ли он ютиться в норе, как паршивый пес, да прятаться, как прячемся здесь мы? Попробуй-ка спросить у этих «подруг», согласны они осчастливить тебя хотя бы одним поцелуем? Тебя, потного и грязного, как самый распоследний нищий? Ведь от них-то другим пахнет — духами, да пальчики наманикюрены, да причесочки уложены волосок к волоску!

Оба лежавших рядом солдата привстали, заинтересованные рассуждениями Шинга, а он, все распаляясь, продолжал: