Позывные дальних глубин

— Что вы здесь мёрзнете, студенты? — с иронией сказал Егор, козыряя в ответ на дружное приветствие курсантов. — Я же распорядился, чтобы вас пропустили.

— А вот не пускают, — ответил за всех Стёпка, разведя руками.

— Бедняги, — посочувствовал Непрядов-старший, повелительно махая рукой стоявшему у трапа часовому, чтобы не препятствовал. Матрос тотчас вытянулся по стойке «смирно», пропуская мимо себя командира лодки и резво трусивших за ним, вконец озябших курсантов.

— Кто это вас не пускает? — полюбопытствовал Непрядов, как только они по трапу спустились в центральный отсек.

— Да этот… особист ваш, — пожаловался Стёпка, чувствуя неловкость перед дружками за случившееся. — Капитан третьего ранга Горохов.

— Добро, уладим это дело, — сдержанно сказал Непрядов, хотя в душе опять досадовал на своего слишком настырного особиста, который на берегу курировал их экипаж.

Попросив для начала дежурившего по лодке капитан-лейтенанта Дымарёва «организовать чайку», командир повелел курсантам пока располагаться в кают-компании, сам же прошёл в свою каюту. Не успел он снять шинель, как в дверь вызывающе громко постучали. Не дожидаясь ответа, в каюту вошел капитан третьего ранга Горохов, являвшийся заместителем начальника особого отдела бригады.

— Вы свободны, товарищ капитан первого ранга? — густым басом пророкотал он вместо приветствия. На его загорелом, с пышными усами и крутыми скулами лице заметно было лёгкое раздражение. Так уж получалось, что Непрядов всегда делал что-нибудь не так, как того хотелось бы особисту, и поэтому между ними постоянно «пробегала» какая-то кошка, которая обоим мешала сосуществовать. Командир по долгу службы выслушивал советы своего особо уполномоченного, но не более того. Поскольку сам обладал особыми полномочиями, которых не имел никакой другой командир лодки их соединения. Это давало ему право последнее слово всегда оставлять за собой. Горохов, разумеется, это знал и тем не менее не оставлял своих назойливых попыток навязать свою волю. Была у него манера, которая выглядела странно, если не неприятно. Ему нравилось при разговоре почти вплотную подходить к своему собеседнику и, глядя тому прямо в глаза, как бы слегка придавливать собственным волевым взглядом. Ростом он был не ниже Егора, и во всей его крепко сбитой, спортивной плоти ощущалась непомерно огромная сила, которая будто постоянно искала способ проявить себя.

Горохов терпеливо выдержал, пока Непрядов повесит в шкафчик шинель, потом причешет волосы перед зеркалом, поправит галстук.

— Так что вы хотели сказать, Виталий Борисович? — как бы чуть рассеянно полюбопытствовал Непрядов, будто не догадываясь, о чём может пойти речь и чем на этот раз недоволен особо уполномоченный.

— Считаю своим долгом напомнить, товарищ командир, что наша лодка является строго режимным объектом, — пробасил Горохов.

Непрядов кивнул, давая тем самым понять, что полностью согласен с определением исключительного статуса своей лодки.

— Поэтому никаких посторонних лиц на её борту быть не должно, — продолжал особист, повышая неприязненную тональность своего голоса. — Я запретил трём курсантам доступ на объект, к которому они не имеют ни малейшего отношения. Вы же, товарищ капитан первого ранга, сочли нужным отменить моё распоряжение. Если хотите — приказ.

Непрядов внимательно выслушал особиста и сказал:

— Запомните, капитан третьего ранга, раз и навсегда. Приказывать в подобных случаях на борту вверенной мне лодки имею право только я. И никто другой! В том числе и вы.

Горохов попытался возразить, но Непрядов резким жестом руки не дал ему такой возможности.

— Я уже не говорю о том, что вы на сей счёт взяли на себя смелость отменить моё распоряжение или приказ, — сказал Егор, не скрывая своего крайнего недовольства. — И потом, у нас с вами весьма расхожие воззрения на то, что следует понимать под сутью такого словосочетания, как «посторонние лица». К таковым трёх курсантов никак не отношу, тем более что один из них — мой сын.

— Это не имеет никакого значения, — напомнил Горохов. — Разве у них есть на это специальный допуск? А ведь я обязан проверять его наличие.

— Кстати, пару недель назад, когда наша лодка стояла в ремонте, в её отсеках толкались с утра и до вечера десятки работяг с морзавода. И я не помню, чтобы вы хоть у кого-то из них потребовали этот самый спецдопуск.

— Подразумевалось, что такие допуска имеются, — не сдавался особист. — Отнюдь не возбранялось проверять их при необходимости. В том числе персонально и в любой момент.

— Представляю, что работяга ответил бы вам под горячую руку. Особенно в тот момент, когда у него гайка не откручивается или когда он случайно саданул себя молотком по пальцу… — с издёвкой сказал Непрядов. — Да вы хоть представляете, какая авральная работа шла здесь день и ночь, чтобы лодку подготовить к нынешнему походу? Притом, вы же тогда и носа не казали.

— Ремонтные работы — это иной режим, — на более пониженном тоне стал защищаться Горохов. — Я говорю, что в принципе имею право проверить допуск.