Позже

Я раскрыл вам, по крайней мере, некоторые причины, по которым мне нравилась Лиз, и их, вероятно, было еще несколько. Я раскрыл вам все причины, по которым мне не нравилась Лиз, и, вероятно, их тоже было еще несколько. То, чего я никогда не рассматривал ни тогда, ни позже (ага, опять это слово), было возможностью того, что я ей не нравлюсь. С чего бы? Я привык к тому, что меня любят, почти пресыщаясь этим. Меня любили моя мать и мои учителя, особенно госпожа Уилкокс, моя учительница в третьем классе, которая обняла меня и сказала, что будет скучать по мне в день окончания школы. Меня любили мои лучшие друзья Фрэнки Райдер и Скотт Абрамович (хотя, конечно, мы об этом не говорили и даже не думали). И не забудьте о Лили Райнхарт, которая однажды приложилась к моим губам. Она дала мне свою визитную карточку, прежде чем я сменил школу. Спереди на ней был грустный щенок, а сзади было написано: «Я БУДУ СКУЧАТЬ ПО ТЕБЕ КАЖДЫЙ ДЕНЬ». Она нарисовала маленькие сердечки над «i». А также крестики над «о»[52].

Лиз любила меня, по крайней мере, какое-то время, в этом я был уверен. Но все начало меняться после Булыжного коттеджа. Вот тогда-то она и начала видеть во мне ошибку природы. Я думаю - нет, я знаю - именно тогда Лиз начала меня бояться, а то, чего боишься, трудно любить. Может быть, невозможно.

Хотя она считала, что девять лет - это достаточно много, чтобы я мог самостоятельно идти домой из школы, Лиз иногда приходила за мной вместо мамы, если работала в так называемую «пересменку», которая начиналась в четыре утра и заканчивалась в полдень. Эту смену детективы старались избегать, но Лиз попадала в неё довольно часто. И это была еще одна вещь, о которой я тогда не задумывался, но позже (вот оно снова, да, да, да, правда, правда) я понял, что начальство ее недолюбливает. Или не доверяет. Это не имело никакого отношения к ее жизни с моей матерью; когда дело доходило до секса, Нью-йоркский полицейский департамент медленно двигался в 21-й век. И дело было не в выпивке, потому что она была не единственным полицейским, который любил вкинуть за воротник. Но некоторые люди, с которыми она работала, начали подозревать, что Лиз - продажный полицейский. И - внимание, спойлер! - они были правы.

17

Мне нужно рассказать вам о двух конкретных случаях, когда Лиз забирала меня после школы. В обоих случаях она была на своей машине - не той, на которой мы ездили в Булыжный коттедж, а той, которую она называла личной. Первый раз это было в 2011 году, когда они с мамой еще были вместе. Второй был в 2013 году, примерно через год после того, как они перестали быть парой. Я еще до этого дойду, но сначала о первом.

В тот мартовский день я вышел из школы с рюкзаком, перекинутым через одно плечо (так делали крутые шестиклассники), и Лиз ждала меня у тротуара в своей «Хонде-Цивик». Собственно говоря, на желтой части тротуара, предназначенной для инвалидов, но для этого у нее был маленький значок Дежурный Полицейский... данный факт, конечно же, должен был кое-что рассказать мне о ее характере даже в нежном возрасте одиннадцати лет.

Я сел, стараясь не морщить нос от запаха затхлого сигаретного дыма, который не мог скрыть даже маленький освежитель воздуха с запахом сосны, висевший на зеркале заднего вида. К тому времени, благодаря «Тайне Роанока», у нас была своя квартира, и нам больше не нужно было жить в агентстве, поэтому я ожидал, что меня подвезут домой, но вместо этого Лиз повернула в сторону центра.

- Куда мы едем? - Спросил я.

- Небольшая экскурсия, Чемпион, - сказала она. - Увидишь.

Экскурсия была на кладбище «Вудлон» в Бронксе, где покоились, в частности, Дюк Эллингтон[53], Герман Мелвилл[54] и Бартоломью Мастерсон[55] по прозвищу «Летучая мышь». Я знаю о них, потому что навел справки, а позже написал реферат о «Вудлоне» для школы. Лиз въехала со стороны Уэбстер-авеню, а потом просто начала разъезжать по кладбищенским лабиринтам. Это было круто, но и немного страшно.

- Ты знаешь, сколько здесь покоится людей? - спросила она и, когда я покачал головой, добавила: - Триста тысяч. Чуть меньше, чем население Тампы. Я проверила это в Википедии.

- Зачем мы здесь? Потому что это все, конечно же, интересно, но мне нужно делать домашнее задание. - Я не обманывал, но все же лишних полчаса у меня было. Стоял яркий солнечный день, и она казалась вполне нормальной - просто Лиз, подруга моей мамы, - но все же это была своего рода странная экскурсия.

Она проигнорировала закидон с домашним заданием.

- Здесь все время хоронят людей. Посмотри налево. - Она указала и замедлила скорость с двадцати пяти или около того до «еле ползу». Там, куда она указывала, вокруг гроба, установленного над открытой могилой, стояли люди. У изголовья могилы стоял какой-то священник с раскрытой книгой в руке. Я знал, что он не раввин, потому что на нем не было шапочки.

Лиз остановила машину. Никто из присутствующих на похоронах не обращал на нас внимания. Они были поглощены тем, что говорил священник.