Позже

Я поспешил обратно к дивану и притворился, что заинтересован очередной рекламой. Что оказалось так же бесполезно, как сиськи у быка.

- Ты слышал?

Ее глаза горели, призывая меня не лгать. Я кивнул.

- Хорошо. Если увидишь ее снова, беги со всех ног. Домой. И расскажи мне. Ты понял?

Я снова кивнул.

- Просто великолепно, правда, правда. Я заказываю еду. Хочешь пиццу или китайскую жрачку?

29

Копы нашли и обезвредили последнюю бомбу Бомбилы в среду вечером, около восьми часов. Мы с мамой смотрели «В поле зрения»[73] по телевизору, когда ведущий новостей ворвался со специальным выпуском. Собаки-ищейки сделали немало обходов, ничего не обнаружив, и саперы уже собирались их убирать, когда одна из них подняла тревогу в посудном отделе. Они уже несколько раз там были, и на полках не было места, чтобы спрятать бомбу, и тут один из полицейских случайно поднял голову и увидел потолочную панель, немного сдвинутую со своего места. Вот где была заложена бомба, между потолком и крышей. Она была привязана к балке эластичным оранжевым шнуром, как у банджи-джамперов[74]

Террио действительно хотел пустить в ход свой козырь - шестнадцать динамитных шашек и дюжину капсюлей-детонаторов. Он вышел далеко за рамки будильников; бомба была подсоединена к цифровому таймеру, очень похожему на те, что были в фильмах, о которых я вспоминал (один из полицейских сделал снимок после того, как бомба была обезврежена, и он был опубликован в «Нью-Йорк Таймс» на следующий же день). Она должна была сработать в 5 часов вечера в пятницу, когда в магазине было бы больше всего народу. На следующий день, на «Нью-Йорк-Ван» (мы вернулись к маминому любимому каналу), один из саперов предположил, что это обрушило бы всю крышу. Когда его спросили, сколько людей могло бы погибнуть при таком взрыве, он только покачал головой.

В тот четверг, вечером, когда мы ужинали, мама сказала:

- Ты поступил правильно, Джейми. Сделал хорошее дело. Лиз тоже, каковы бы ни были ее причины. Это наводит меня на мысль о том, что однажды сказал Марти. - Она имела в виду мистера Беркетта, на самом деле профессора Беркетта, все еще Почетного и все еще держащегося.

- И что он сказал?

- Иногда Бог пользуется поломанным инструментом. - Это была цитата одного из древних английских писателей, о которых он преподавал.

- Он всегда спрашивает меня, чему я учусь в школе, - сказал я, - и всегда качает головой, как будто думает, что я получаю плохое образование.

Мама рассмеялась.

- Это человек, который просто напичкан образованием, и его ум все еще остер и сосредоточен. Помнишь, как мы с ним ужинали на Рождество?

- Конечно, бутерброды с индейкой и клюквенным соусом, крутяк! Плюс горячий шоколад!

- Да, это был хороший вечер. Будет грустно, когда он уйдет. Ешь, есть яблочный крисп[75] на десерт. Барбара сделала. И Джейми?

Я посмотрел на нее.

- Не могли бы мы больше об этом не говорить? Просто... оставить все в прошлом?

Мне показалось, что она говорит не только о Лиз или даже о Террио, но и о том, что я вижу мертвых. Это было то, что наш учитель информатики называл глобальным запросом, и меня вполне устраивало. Даже больше, чем вполне.

- Конечно.

Тогда, сидя в нашем ярко освещенном кухонном уголке и поедая пиццу, я действительно думал, что мы могли бы оставить все в прошлом. Только я ошибался. Я не видел Лиз Даттон еще два года и почти не вспоминал о ней, но в тот же вечер снова увидел Кена Террио.

Как я уже сказал в самом начале, это страшная история.

30

Я уже почти заснул, когда две кошки завыли во все горло, и сон как рукой сняло. Мы жили на пятом этаже, и я, возможно, не услышал бы этого воя, как и грохота мусорного бака, который за ним последовал, если бы мое окно не было приоткрыто, чтобы впустить в комнату немного свежего воздуха. Я встал, чтобы его закрыть, и замер, положив руки на раму. Террио стоял на другой стороне улицы в разливающемся свете уличного фонаря, и я сразу понял, что кошки воют не потому, что дерутся. Они выли, потому что были напуганы. Ребенок в переноске «Папуза» видел его, и кошки тоже. Он нарочно их напугал. Он знал, что я подойду к окну, так же как и то, что Лиз называла меня Чемпионом.

Он ухмылялся своей полуразрушенной головой.

Он меня манил.

Я закрыл окно и подумал о том, чтобы пойти в комнату матери и лечь к ней в кровать, но для этого я был слишком большим, и наверняка возникли бы вопросы. Поэтому я просто задернул штору. Я вернулся в свою кровать и лежал, вглядываясь в темноту. Ничего подобного со мной раньше не случалось. Ни один мертвец никогда не следовал за мной, как чертов бродячий пес.

Ничего страшного, подумал я. Через три - четыре дня он исчезнет, как и все остальные. Самое большее - неделю. И он не может причинить мне боль.

Но могу ли я быть в этом уверен? Лежа в темноте, я понял, что не знаю. Видеть мертвецов не значит знать их.