Прабхупада лиламрита

Миновав зал, я пошел дальше, через цветущий дворик. В Нью-Йорке такие дворы — большая редкость. Там было очень красиво. Во дворе за столиком сидел юноша. Он сосредоточенно печатал на машинке и казался чистым и возвышенным. Я поспешил наверх и позвонил в дверь квартиры 2С. Через некоторое время дверь открылась, и я увидел Свами.

— Да? — произнес он.

Я сказал:

— Я хотел бы с вами поговорить.

Он открыл дверь шире, отступил назад и пригласил меня:

— Хорошо, входите.

Мы вошли в гостиную и сели лицом друг к другу. Он сидел за своим рабочим столом — металлическим ящиком — на очень тонком коврике, покрытом шерстяным то ли одеялом, то ли покрывалом, с потрепанными краями и орнаментом из слонов. Он спросил, как меня зовут, и я представился: «Брюс». Тогда он заметил:

— A-а. В Индии, в период британского правления, был такой лорд — Брюс, — и он начал рассказывать что-то о лорде Брюсе, который был генералом и участвовал в каких-то кампаниях.

Я почувствовал, что должен рассказать Свами о себе, и обнаружил, что слушает он с неподдельным интересом. Было необыкновенно уютно сидеть в его квартире, беседовать с ним, и видеть, что ему на самом деле интересно узнать обо мне.

Во время беседы он смотрел поверх меня, на стену, и говорил о Господе Чайтанье. Очевидно, он смотрел на какую-то картину или что-то подобное, но глаза его светились глубоким чувством любви. Я обернулся, чтобы понять, на что он так смотрит, и увидел картину в темной раме: Господь Чайтанья, танцующий в киртане.

Встреча со Свамиджи неизбежно превращалась в философскую дискуссию.

Чак: Я спросил его:

— А вы можете научить меня раджа-йоге?

— О, — ответил он, — вот «Бхагавад-гита», — и протянул мне экземпляр «Гиты». — Открой последний стих шестой главы и прочти.

Я вслух прочитал:

— «Из всех йогов того, кто с верой и преданностью поклоняется Мне, Я считаю наилучшим».

Я не понял, что значит «вера» и «преданность», и сказал:

— У меня во лбу иногда появляется какой-то свет.

— Это галлюцинация! — резко ответил Свамиджи. Хотя сам он оставался спокойным, его слова меня словно громом поразили. — «Раджа» означает «царь». «Царская йога». Но эта йога — императорская.

Я понимал, что он достиг высокой ступени совершенства, но не через химию и не путем отвлеченных рассуждений в духе западных мыслителей. Это было то, что я искал.

— Вы читаете лекции?— спросил я его.

Он ответил:

— Да, в шесть утра я читаю лекции по «Гите». Приходи. И принеси какой-нибудь цветок или фрукт для Божеств.