Прачечная, стирающая печали

Бу-у-ум! Воображаемый самолет на Гавайи разбился, даже не успев взлететь. Как Соён и сказала, выигрышные номера лотерейного билета, который Сеун сейчас держал в руках, были другими. Теперь он возненавидел цифры еще больше. Подаренный Богом спасательный круг, как же! Чем больше Сеун думал об этом, тем больше отвращения испытывал к себе и своей жизни, управляемой цифрами – оценками за успеваемость, зарплатой, кредитами… Он в сердцах разорвал лотерейный билет.

– Вот и все! Теперь я буду спать спокойно! Я свободен от этих проклятых чисел! К черту Гавайи, я буду танцевать хулу здесь!

За окном прачечной мужчина с длинным шрамом на левой щеке, заметным даже под шляпой, наблюдал, как Сеун, вытирая слезы, танцует хулу.

К тому времени, как Ёну вошла в прачечную «Бингуль-Бингуль», там уже никого не было. Прачечная была открыта круглые сутки, поэтому люди пользовались ее услугами даже в предрассветные часы. Обычно Ёну боялась ходить одна по ночам, поэтому никогда не посещала прачечную так поздно, но теперь задумалась о том, чтобы чаще бывать здесь в такие часы. Ёну положила пакетик с манговым желе рядом с кофеваркой на стене.

«Это волшебное желе, которое сделает вас счастливым с первого укуса. От котенка Ари».

Карандашный Ари, подмигивающий с белоснежного листа бумаги, был невероятно милым. Черной ручкой был нарисован силуэт, а цветным карандашом – рыжие пятна. Рисунок в точности изображал типичного корейского уличного кота. С гордостью взглянув на записку, Ёну глубоко вздохнула. «А теперь посмотрим. Даже если никто ничего не написал, не расстраивайся». Сев за стол, Ёну открыла светло-зеленый ежедневник и снова глубоко вздохнула. С каждой перевернутой страницей ее волнение и тревога усиливались. Наконец она добралась до страницы, на которой изложила свои переживания. Там она обнаружила длинное ответное послание, полное внимания к ее проблемам. Искренность, исходящая от твердого почерка, тронула ее. Она была благодарна за то, что кто-то разделил ее беду. Для Ёну, которую всегда окружали лишь слухи, такое искреннее общение было, пожалуй, даже более желанным.

Почерк казался взрослым. Послание было написано перьевой ручкой с тонким наконечником. Старомодный стиль письма, с немного загнутыми вершинами гласных, казалось, принадлежал человеку старше ее родителей.

«Увидите ли вы это послание прежде, чем незваный осенний гость – тайфун „Меари“ – покинет окрестности? Если да, то поднимите глаза и посмотрите за окно. Видите, как ветер качает деревья? Даже деревья, прожившие более ста лет, качаются, чтобы не сломаться. Возможно, в этом и заключается мудрость деревьев, переживших множество бурь.

В моей родной деревне рос огромный тополь с многочисленными ветвями и густой кроной. Этот тополь был таким большим и пышным, что заслонял собой другие деревья. Но, когда налетел тайфун, он упал первым. Тополя не пускают глубоких корней, а разрастаются вширь и вглубь. А еще неподалеку рос каштан. Ветвей у него было немного, да и листьев тоже. Люди думали, что раз буря повалила даже тополь, то каштан тем более не выдержит, однако они ошибались. Благодаря глубоким и крепким корням каштан качался, но устоял и еще долгое время защищал нашу деревню.

Он служил нам убежищем и был местом, где юноши с разбитыми сердцами могли тайком поплакать. Порой недозрелые каштаны падали и били нас по голове, словно говоря: „Эй, парень, возьми себя в руки и сосредоточься на учебе“. Несмотря на то что каштан был маленьким и тонким, он пережил многие лета и тайфуны.

Раз вы опасаетесь, что ваш секрет может быть раскрыт, то позвольте мне поделиться одним из своих секретов. Однажды я тоже плакал под сенью каштана. Я родился старшим сыном в бедной семье, у меня было много братьев и сестер. И только один карандаш. Я всегда опаздывал в школу, потому что ужасно стеснялся того, как одинокий карандаш дребезжит в моем жестяном пенале. За опоздания меня прозвали „Последний поезд“. Учителя меня ругали, но я ничего не мог с собой поделать: этот дребезжащий звук был настолько постыдным, что по дороге в школу мое лицо становилось краснее, чем яблоки на деревьях. Из-за этой бедности я частенько плакал, спрятавшись под каштаном.

Ваши слова напомнили мне о том дереве, которое хранило наши секреты, а осенью дарило нам сладкие плоды. Которое мы недооценивали, но которое все это время имело глубокие корни. Я помню себя мальчиком, который плакал под ним. Когда-нибудь и вы вспомните сегодняшнюю бурю. Если вам нравится этот район, то пустите здесь глубокие корни. Вы станете самым сильным и крепким деревом в Ённамдоне! В конце концов, будь то слабый ветер или страшный тайфун, они пройдут, если вы выстоите».

Туман в голове рассеялся. Ёну нежно провела пальцами по странице, испещренной аккуратно выписанными буквами. Она почувствовала благодарность и глубокое волнение. Ей захотелось подарить этому человеку не просто манговое желе, а настоящее манго, чтобы выразить свои чувства.