Прадедушка Аркаим

В склеп помещались также ритуальные сосуды. Здесь тоже разворачивалась целая философия. Иногда археологи устанавливают, что погребальные сосуды изготовлялись специально для этой цели. Иногда, наоборот, мы видим, что в склеп помещалась посуда с «изъянами» (с мертвым уходила и «мертвая» посуда). Наконец, склеп иногда просто переполнен предметами быта: это и конская упряжь, и орудия литейного производства, формы, ступки для размола руды, и костяные орнаментиры и т. п. Возможно, логика захоронения соотносилась и с логикой жизни: как в своей семье человек видел самодостаточный мир, вполне способный к самообеспечению, так и на тот свет человек должен был уйти как универсальный труженик. Но само построение могильника-склепа указывало и на закономерность философии Космоса: человек оказывался вписан в ритуальное пространство вселенной, где его мертвое тело было одновременно центром мироздания и частицей общего целого. С этой точки зрения чрезвычайно значимой представляется традиция насыпания курганов на месте захоронения человека. Это зеркальное отражение ямы-склепа, замыкающее идею вселенской мандалы. В сегодняшней отечественной погребальной практике эта традиция до сих пор существует в виде создания небольшого холмика над поверхностью могилы. Это восхолмие — отблеск древней курганной практики. Курганы, которыми щедро усыпана аркаимская степь, заставляют задуматься о красоте и величии погребального обряда древних. Известное сходство между обрядом свадьбы и обрядом похорон, зафиксированное во всех фольклорных традициях крупных культур, помогает нам понять природу той значительности, которую придавали древние обряду похорон. Если свадьба была символом продолжения рода, рождения новой жизни, соединения мужского и женского начала в плодотворном союзе, то похороны были еще более значимым событием: человек, пройдя свою земную мандалу, венчался со вселенной, навсегда становясь ее мудрой частью. Память об умершем должна была быть пронесена сквозь поколения (и сегодня мы можем наблюдать стремление людей передавать «по наследству» могилы близких: внуки и правнуки, возможно, не заставшие в живых своих дедов и прадедов, приучаются родителями ухаживать за могилами предков). Но в те далекие времена память должна была хранить степь: здесь создавалась яма-камера, иногда перекладывалась срубом, иногда делалась парной — для тела человека и для сопровождающего его инвентаря, а потом на этой яме насыпался курган — порой до пяти метров высоты. Курган прихотливо окружался особыми символическими кольцами: снимался дерн, насыпался песок, создавалась символика перехода от черного к серому, зеленому, желтому. Но еще более значимы были так называемые «усы»: две дуги из крупных камней, что устремлялись точно на восход солнца, никогда не смыкались, образуя своеобразный вход в сакральное пространство кургана. Внутри овала, образованного дугами, грунт был тщательно обработан.

Человек, вступавший в пространство кургана, оказывался на особой, «заговоренной» территории. Как посещались и навещались эти могилы, сказать сложно. Но важно, что из самых разных точек пространства человек мог видеть курган, хранящий память о его предке. Одни из самых монументальных и больших курганов насыпались в честь духовных вождей, учителей. Сложность архитектуры кургана удивительно сочеталась с аскетизмом и простотой самого захоронения: учитель уходил в вечный мир без всяких предметов быта, исключая два-три горшка с ритуальной пищей. Это говорит о том, какое значение древний человек придавал силе мысли и слова. В отличие от простых горожан учитель был символом всезнания и всепроникновения без посредства каких-то инструментов и приспособлений. Уже в самом этом факте можно усматривать знак развитости интеллектуальной сферы древнего Аркаима. Здесь теоретическое знание уже воспринималось как великий инструмент.