Прагу нужно уничтожить

Дёрнула ниточку чайного пакетика, бросила в небольшой пластиковый стаканчик. Нужен сахар. Продолговатые, чуть подмоченные пакетики разбросаны рядом с салфетками на подносе. Боже, ну почему всего два? Либо приторно-сладкий, либо вообще без. Как у Высоцкого, в той его песне, где про «ни то, ни сё».

При попытке высыпать содержимое сломав пакетик пополам, крупицы сахара разлетелись по всему столу, оказавшись на одежде, на салфетках, даже чёртовы макароны были покрыты слоем сахара.

Оцепенев, я уставилась на свой поднос.

Почему все эти люди вокруг останутся здесь, в этом чудесном старинном городе, а я должна улететь? Почему всё настолько несправедливо? Прямо сейчас происходит чудовищная, немыслимая ошибка, по которой я должна сесть на самолет и навсегда покинуть место, где была счастлива, где впитала в себя каждый дом и каждую улицу, где всё было про меня. Была ли я вообще когда-то до этого счастлива? Хоть раз?

Я могла бы спокойно уместить свою жизнь в эти несколько дней. Я их действительно жила. По сравнению с этим, всё, что было «до» представлялось лишь одиноким и пустым залом ожидания, посреди грязных серых проспектов и безликих многоэтажек.

И таким же будет «после». В голове была звенящая, отчаянная пустота.

Подняв глаза, я увидела недоумевающий взгляд моего мужа. Ну конечно. Я чувствовала, как по моей шее побежали мокрые дорожки из слез. Господи, вот идиотка. Мне стало невыносимо стыдно перед ним, но я не могла ничего сказать. Все прозвучало бы донельзя пошло и глупо. Он точно догадывался о причине моих слез, но, к сожалению, не мог ничего сделать. От того, что я ставлю его в такое положение становилось еще хуже.

Если бы он мог, он обязательно бы все изменил. Я это точно знаю. А еще, я точно знаю, что не хочу его расстраивать.

Пробормотав что-то про потёкшую тушь, я выскочила из наполненной людьми столовой и зашагала по пустому коридору в сторону туалета. К счастью, он находился на довольно безлюдном втором этаже. Внутри было пусто и абсолютно тихо, лишь еле слышно трещали тусклые лампы на потолке. Подойдя к зеркалу, я увидела в нём заплаканную девушку с огромными, покрасневшими глазами, судорожно вцепившуюся в край потертой раковины. Я смотрела ей в глаза и думала, почему всё так происходит? Где-то в груди огромный комок сжимался всё сильнее и не давал сделать вдох. Я смотрела на неё и ни черта не понимала. В тот момент, почему-то, мне представилось, как всё в мире стало сплошной крутящейся панорамой, с неразличимыми картинками и бешено закружилось вокруг неё. А я лишь безучастно наблюдала со стороны.

Надо просто успокоиться. Сделать глубокий вдох. Умыться, открыть дверь, вернуться за своим чемоданом и выйти вместе с ним из аэропорта. Гори все синим пламенем, особенно проклятая, ненавистная, грязная Москва. Денег на карте хватило бы на первое время, визы хватит еще на несколько месяцев, всё остальное – потом. Всё решить потом. Самое главное – я решила! Я остаюсь. Абсолютно точно. Остаюсь.

Возможно, я даже вслух засмеялась от радости, идя обратно по коридору.

Через стеклянную перегородку было видно, как он наматывает мои остывшие макароны на свою вилку. Он никогда не мог есть моей вилкой и в этом было что-то поначалу обидное, а после, просто забавное. Макароны плюхались обратно в тарелку и брызгались соусом. Вероятно, он послал им три тысячи проклятий, прежде чем потянулся за салфеткой.

Я стояла и смотрела на него. В этой обыденности его движений было что-то такое, что приковывало взгляд и не позволяло мне сдвинуться с места.

Я должна была подойти, взяться за ручку своего большого чемодана и покатить его по этому коридору к выходу. И больше никаких «dear passengers», изнуряющих пробок, многоэтажек и прочего бреда.

И больше никогда не увидеть этого светловолосого парня с серо-голубыми глазами. Он знает все мои любимые песни, с ним легко молчать часами и он может хоть из-под земли достать мне горячий эрл-грей. У него в паспорте написано мое имя.

Наверное, я соврала бы тебе, читатель, и пусть меня судили бы все трибуналы мира, если бы я написала что-то вроде «мое сердце разбилось на миллион осколков» и всякие подобные пошлости. Но в самом деле, если бы я была одной из этих железных птиц за окном, то сидящий внутри седеющий пилот, сжимая ледяными, мокрыми от ужаса, руками рацию для связи с диспетчером, орал бы в нее «MAYDAY, я повторяю, MAYDAY3!»

Муж поднял голову и вопросительно посмотрел на меня, пялящуюся на него сквозь стекло перегородки.

На принятие решения у меня было одно открытие двери и примерно пятнадцать-двадцать шагов.

«Have a good flight» натянуто улыбнулась мне девушка в форме и грохнула печатью на открытой странице моего паспорта маленький квадратик, информирующий пограничную службу о том, что я покинула пределы Чешской Республики.

Октябрь, 2019 Прага – Май, 2020, Москва.

Все персонажи являются вымышленными, и любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно.