Прайд

– Волк, – просто отвечаю я и опускаю глаза. Почему мне стыдно? Перед кем? Перед этим человеком? Перед мёртвой львицей? Перед…Собой? – раса существ, похожих на нас, но питающихся энергией животных. У нас могут быть дети. Оля хотела детей, от своего волка и собиралась покинуть прайд, поэтому мне пришлось убить её любимого.

Странно, но на лице человека нет осуждения, лишь печаль.

– Ты упоминал об изменении в её характере. Какой она была до твоего злодеяния?

Я пытался стереть это из памяти и у меня почти вышло. Жалкие обломки, вот и всё, что осталось. Но и этого достаточно, для неистовых судорог внутри.

– Мягкой, самой мягкой из всех моих кошек. И, – мне, почему-то, очень трудно это произнести, – если бы львы могли любить, мы бы любили друг друга.

Женщина согласно кивает, точно я в чём-то подтвердил её мысли.

– И в твоей чёткой логической цепочке она составила план по умерщвлению всех вас? Хищник, я уже называла тебя идиотом?

– Секс отменяется, – сказал я, обращаясь к скучающей Гальке, догадываясь, какое она испытает разочарование, – во всяком случае, сейчас. Не сердись, моя дорогая, просто имеется одно неотложное дело.

Мгновение – и кошка стояла рядом: одетая и разъярённая. Прелестные жёлтые глазки мечут молнии, кукольное личико искажено гримасой бешенства, а когти выпущены до предела и направлены в мою сторону. Хм, похоже я недооценил степень её разочарования – не стоило отказывать. Вид взбешённой кошки оказался настолько ужасен, что Баджара ставший косвенным виновником этой бури, в ужасе прижался к стене.

– Ты! – прошипела Галя, через оскаленные клыки, –много ты понимаешь в неотложных делах! Что может быть важнее секса?

– Ну скажем, само наше существование, – усмехнулся я и погладил её по щеке, наблюдая, как гнев покидает жёлтые глаза, и они темнеют, – представь себе, ты больше не сможешь развлекаться, потому как некому будет совершенствоваться в любовных утехах. Когда ты как следует обдумаешь эту вероятность, бери Баджару и тащи его на площадь.

Я легко прикоснулся губами к её сладким устам и покинул комнату, так и не ставшую чем-то большим, чем заброшенное помещение.

Когда я выбрался на лестницу то немедленно замер, оценивая изменение обычного шума. Его не было вовсе: во дворце стояла непривычная тишина. Никакого топота множества ног, весёлой переклички спешащих слуг и надрывных воплей распорядителей. Оставалось наслаждаться долгожданным покоем. Недолго, правда.

Тишина взорвалась оглушительным грохотом и протяжным воплем.

– Вот ещё один! – торжествующе завопил грубый голос, от которого явно несло чем-то солдатским, – я же тебе говорил, здесь кто-нибудь спрячется! Они здесь всегда прячутся.

– Да и без тебя знаю, – с хорошо различимой досадой отозвался голос-близнец первого, – когда набирали добровольцев в последнюю войну с Нардапионом, мы находили здесь по десятку в день. Тащи его!

– Я – главный распорядитель королевских конюшен! – завизжал источник протяжного вопля, услышанного мной ранее, – я обдумываю порядок выезда колесниц падишаха.Это важная работа, требующая сосредоточенности и ваше грубое…Куда вы меня тащите?!

Два грубых голоса расхохотались.

– Туда, где ты сможешь посоветоваться с падишахом, – откликнулся первый, – или ты считаешь, он может помешать тебе думать твои важные думы?

– И вообще, странноватое место, для сосредоточения, – хохотнул второй, – хотя бы черпаки убрал из шкафа, прежде чем забраться внутрь.

– Кухонная утварь – не помеха серьёзным мыслям, – дрожащим голосом защищался распорядитель, – вам, грубым мужланам, этого не понять!

– В общем так, – посерьёзнел первый, – за нарушение объявленного приказа мы можем отрубить твою голову прямо здесь. Как думаешь, господин главный распорядитель, кол – не помеха серьёзным мыслям насаженой на него головы?

– Так мы измучились, отыскивая нерадивых придворных, –мурлыкающим голосом подхватил второй, – все ноги сбили! А платят королевским стражникам сущие гроши. Как я смогу выделить лишние деньги на лечение больных пяток?

– Давай, по-быстрому, отрубим голову и пойдём искать остальных, – задумчиво рассудил первый голос, – за эту голову много не получишь. Я, за неё, не дал бы и…

– Монет триста, – развил мысль второй и строго добавил, – каждому!

Усмехаясь, я слушал стенания разоряемого распорядителя, перемежаемое позвякиванием отсчитываемых монет. Довольное кряканье солдат подсказало мне, что сделка полюбовно завершилась. Очевидно, солдаты уже не первый раз проворачивали подобную финансовую операцию – уж больно складно у них выходило. Глупцы! Они не понимали, деньги им уже не потребуются.

– Э, как тебя там, – благодушно хохотнул второй стражник, – куда это ты собрался? Хочешь, мы, на обратном пути ещё раз тебя найдём?

– Но я же уже отдал вам деньги, – захныкал распорядитель, непонимающий, чего от него хотят, – у меня больше ничего нет!