Прайд

– Зебба, – тихо сказал Мирра, лаская моё лицо прояснившимся взором, – я всё время возвращаюсь к тому моменту, когда первый раз увидел тебя. В моей жизни было много ярких событий, но такого – никогда. Не помню уже, как я оказался в тех горах и почему свернул на ту тропу. Но именно там я услышал голос молодой девушки так самозабвенно поющей песню о весне и возрождении. А потом – горный луг, цветы, небо и солнце…Словно небывалый, фантастический фон для танца прелестной танцовщицы, больше похожей на видение из сказки. Трудно было удержаться и не поучаствовать в чудесном представлении. Девушка не удивилась и не испугалась, когда незнакомец начал играть на флейте, а её танец стал ещё прекраснее. Когда он завершился, я понял одно: незнакомка заслуживает самого большого подарка из тех, которые я мог ей дать. И ещё, – он замолчал, а я замерла, не в силах вымолвить ни слова, – со мной случилась вещь, о которой я, до этого момента, лишь слышал. Я полюбил. Полюбил навсегда. Я люблю тебя, Зебба.

Рыдания перехватили моё горло. Я прижалась щекой к его ледяным пальцам. Что я могу сделать для своего любимого? Как я могу уберечь его от неминуемой гибели?

– Мирра, – глухо сказала я, – милый. Я тоже…

И вдруг, меня словно пронзила огненная игла: та струна, которая постоянно дрожала внутри, то раздражая, то принося немыслимое удовольствие, разорвалась. Исчезла связь, соединявшая нас. Умерла часть меня, и тьма заполняла то место, где прежде сиял тёплый свет близости.

Я испуганно подняла голову: Мирра продолжал сидеть, привалившись к стене и глядя на меня, но свет навсегда покинул его красивые глаза, а бледное лицо окаменело, превратившись в безжизненную маску.

Не-ет! Нет, нет, нет…Не может быть!
Мой любимый, мой единственный…
Мирра умер.
И я умерла вместе с ним, ощущая, как ледяная стужа вползает внутрь, уничтожая всё, некогда бывшее Зеббой, превращая её в манекен, лишённый души. Только боль продолжала пульсировать внутри, словно всё мироздание стало этой болью и вошло в меня. Я глухо завыла, прижимаясь к неподвижной груди льва. Больше не оставалось ни единой причины оставаться в живых, продолжать никчемное существование, лишённое всякого смысла.
Или нет?
Возможно я должна была сделать одну вещь, перед тем, как отправиться следом за любимым?
Акка.
Попытаться добраться до мерзкой суки или умереть в бою, как и подобает льву.
Слёзы, сплошным потоком, катились по щекам, когда я коснулась холодной щеки и тихо прошептала:

– Мирра, мой любимый, прости глупую кошку. Я так долго тянула с признанием. Я опоздала. Но позволь я скажу это, хотя бы сейчас: я люблю тебя, мой милый…

Тело льва ослепительно вспыхнуло, но я не стала закрывать глаза, как это обычно делают во время погребального ритуала. Мне хотелось до последнего мига видеть лицо любимого, навсегда запечатлев его черты в памяти. Так мне будет легче умереть…

Медальон кота я поцеловала и повесила рядом со своим. Хоть так, но мы продолжали оставаться вместе. Ноги дрожали, отказываясь повиноваться, а поток слёз не уменьшался, словно где-то, внутри меня, начался бесконечный дождь, падающий в чёрную бездну из мрачных туч, закрывших небосвод моего будущего.

Да его и не было. Оставалась лишь Акка, которую я должна была убить, отомстив за всех наших. Убить, или умереть.

Сломанная дверь хрустнула под каблуками, когда я вышла на высокое крыльцо, залитое безжалостным светом равнодушного светила. Почему вселенной наплевать на моего любимого? Почему продолжает светить солнце, дуть ветер, а весна, как и раньше срывает лепестки с ветвей? Почему продолжается жизнь, если мой единственный покинул этот мир?

Вытерев слёзы, я изменила одежду: теперь на мне был блестящий белый брючный костюм, туфли на высоком каблуке и длинный серый шарф, развевающийся на ветру. Когда львица идёт на смерть, она должна выглядеть идеально.

Они были здесь. Ждали меня. Двор, перед входом в дом, сад цветущих деревьев и пространство за оградой – всё просто кишело этой мерзостью. Однако никто из отвратительных тварей не решался пересечь некоего рубежа, точно вокруг меня вдруг возникла непроницаемая, но прозрачная стена.