Прайд

И под этот отчаянный вопль, охотник отбросил тресп и медленно опустился на колени. Его мокрое, то ли от дождя, то ли от пота лицо, было бледным, словно меньшая луна этой грани и теперь выражало патологический ужас.

Кто-то врезался в меня, крепко прижав к себе. Зебба. Кошка облегчённо вздохнула и вдруг изо всех сил стукнула меня по затылку. Я не обиделась ни капли: оплеуха честно заработана.

Осуждающе покачивая головой, Серра прошёл мимо и спокойно свернул шею лежащему в луже охотнику. Кажется, тот плакал. После этого, лев нежно поцеловал меня и потрепал по голове.

Мы собрались вокруг нашего нечаянного трофея. Тот стоял на коленях, низко опустив голову и старательно прятал глаза. На добротной кожаной куртке, с обвисшим меховым воротником – семь красных нашивок. Зебба подняла брошенный тресп и показала нам семь жёлтых точек на рукояти. Похоже, наш улов так гордился своими преступлениями, что ставил упоминания о них везде, где только можно.

По лицам брата и сестры можно было легко прочитать приговор убийце, и он это чувствовал: по широкому лбу коленопреклонённого человека скользили мутные капли и шлёпались на поникшие стебельки травинок. Я же была в растерянности: с одной стороны, это был охотник – убийца моих сородичей, с другой – он только что сохранил мою жизнь.

– Назови хоть одну причину, по которой нам стоит пощадить тебя? – поинтересовалась Зебба и приложила лезвие оружия к горлу вздрогнувшего мужчины, – ведь ты так гордишься убитыми львами. Стоит ли принимать милость из лап хищников?

– Я пощадил одну из вас, – прохрипел человек, пытаясь убрать шею подальше от листовидного клинка, – а мог и убить.

– Вот только точечку поставить уже бы не успел, – ухмыльнулась львица и подмигнула мне.

– Только не говори о своём милосердии, – Серра посмотрел в низкое небо и отбросил прядь белых волос, упавшую на глаза, – думаю, ты просто струсил.

– Да, я хочу жить! – человек поднял белые, от ужаса, глаза, – и думаю это – вполне справедливый размен. Я не стал забирать жизнь, и вы должны оставить мне мою, а-а!

Зебба ткнула его когтём в щёку и по бледной коже побежал алый ручеёк.

– Да ты никак спятила, обезьянка? Мы тебе ничего не должны. Отпустить тебя и дальше убивать наших братьев и сестёр? Думаешь мне не попадались такие ублюдки, как ты? Окажись кто-то из наших, в подобной ситуации, ты бы и на мгновение не задумался.

– Вот только львы не молят о пощаде и не стоят на коленях, – тихо добавил Серра.

Человек, прищурившись, посмотрел на него, словно пытался запомнить эти слова. Смешной, честное слово. Не думаю, что когда-нибудь мне придётся оказаться в такой ситуации, но мой брат прав: просить человека о пощаде никто не станет.

Зебба хлестнула охотника ладонью по физиономии, и он рухнул в грязную лужу, закрываясь руками. В этот момент он был нелеп и жалок, и я не могла ненавидеть человека, даже зная, какие преступления он совершил.

– Убить его? – спросила Зебба, поигрывая треспом, – по-моему, всё и так ясно.

Серра выглядел задумчивым. Он посмотрел на человека, который тяжело выбрался из лужи и вновь стал на колени, а потом перевёл взгляд на меня и покачал головой.

– Его жизнь – в твоих руках, сестрёнка, – сказал он и взъерошил мои волосы, – чем бы он не руководствовался, но ты – жива и теперь вольна решать его судьбу.

Я задумалась, глядя на жалкую фигурку измазанного грязью человека. Потом обернулась: дождь почти прекратился и молнии перестали разрывать тёмное небо. Неподвижное тело распростёрлось среди блестящей травы, чуть поодаль, на края оврага лежат ещё двое; когда это брат с сестрой успели? Трупы, трупы… Развлечение перестало быть таковым, превратившись в мрачный и напряжённый фарс. Я же не бог и не могу решать, кто достоин жизни, а кто – нет. Я – всего лишь маленькая львица, которая любит рисовать, танцевать и петь песни.

– Пусть живёт, – прошептала я, – пусть уходит и живёт дальше.

– Это – ошибка! – почти выкрикнула кошка и в ярости запустила треспом в землю, загнав по самую рукоять, – этот говнюк вернётся с оравой дружков и даже не вспомнит о её милости, когда станет резать наши глотки.

– Значит, мы уйдём отсюда, – рассудительно заявил Серра и поцеловал меня в щёку, – это – её решение и мы не в праве его оспаривать. Рейя – свободная кошка, как и ты. Я – ваш вожак, лишь до тех пор, пока вы принимаете это.

– Это – ошибка, – ещё раз повторила Зебба, злобно глядя на коленопреклонённого охотника.

– Давайте уйдём, – жалобно попросила я и прижалась к Серра, – мне как-то не по себе.

– Живи, тварь! – львица пнула человека и не глядя ни на кого, гордо удалилась в глубины каменного лабиринта.

Когда мы покидали проклятое место, лев обернулся и нахмурился. Человек продолжал сохранять униженную позу, прижимая ладони к лицу.

– Знаешь, – задумчиво сказал кот, – такое ощущение, будто он всегда стоял на коленях и этого уже не изменить.

РАНЕНЫЙ ЛЕВ.

– Нам не уйти, – сказал Серра.