Прайд Саблезуба

Некоторое время Семен пытался осмыслить полученный мыслеобраз. Почти ничего не получилось, и он решил уточнить ситуацию:

— «Ты убиваешь мамонтов?!»

— «Редко. У меня от них изжога (неприятные ощущения в животе — чистый понт)».

— «Зачем убил этого?»

— «Добил. Убили двуногие».

— «Мои?»

— «Другие».

— «Какие еще „другие“?!»

— «Не знаю (такими глупостями не интересуюсь)».

«Та-ак, — начал лихорадочно соображать Семен. — Это что же получается: здесь где-то есть люди?! И они подранили мамонта?! Вообще-то, тут, наверное, территория одного из наших пяти племен — бартошей, скорее всего. Только вряд ли из них кто-нибудь выжил. Но, даже если и выжил…. Как-то это, вроде бы, не в традиции отпускать раненого мамонта — священное животное все-таки. Непонятно… Что делать? А мясом разжиться не помешало бы… Рискнуть?»

— «Мне нужен их след».

— «Ты не видишь (не чуешь, не воспринимаешь) следов».

— «След двуногих я увижу. Дай его мне».

— «Что за манера, — шумно вздохнул кот, — шевелиться, когда нужно спать? И наоборот».

— «Когда хочу, тогда и сплю! Дай мне след!»

— «Пошли!»

Такая сговорчивость совсем не радовала — кот откровенно насмехался и демонстрировал свое превосходство: ты, мол, чего-то просишь и требуешь, потому что сам беспомощен — ничего вокруг не видишь и не слышишь. При этом чувствовалось, что предмет интереса расположен где-то рядом, то есть переместиться к нему для саблезуба никакого труда не составит, иначе он не стал бы шевелить лапами ради такой мелкой забавы.

— «Пошли! Сейчас возьму свой „зуб“».

— «Ну-ну…»

Семен прервал контакт, сунулся в вигвам за арбалетом и застонал:

— Ветка! Да что же ты делаешь?!

Его женщина сидела, накрывшись «одеялом». Одной рукой она чесала саблезубого котенка за ухом, а другой гладила его по спине.

— Хороший зверь, хороший! Ма-аленький совсем…

Пока Семен распихивал болты по карманам, пока надевал рюкзак, назойливое животное улеглось на бок и подставило женским рукам белое пушистое брюхо.

— Гони его к черту, Веточка! — без всякой надежды попросил Семен.

— Ну-у, Се-емхон! Он же ко мне пришел… Он же гладиться хо-очет. Он еще ма-аленький…

— Ничего себе — маленький, — вздохнул Семен, вылезая наружу.

Идти действительно далеко не пришлось — через холм в соседний распадок. Семен даже удивился, почему питекантропы не услышали и не учуяли, что здесь происходило ночью. То ли у них нюх от дыма испортился, то ли будить постеснялись…

Обычный пологий распадок. Есть ли там ручей с водой — непонятно, но по самому низкому месту, обозначая русло, заросли ольхи и еще каких-то кустов. А возле этих кустов лежит…

То, что это мамонтиха, Семен определил с первого взгляда — по форме бивней. Брюхо вспорото, вывалившиеся внутренности вяло доедает старый саблезуб. Хобот отгрызен, задняя часть туши тоже основательно растерзана — в общем, приятное зрелище… В стороне на солнышке дремлют еще два саблезуба — вероятно, самки. При приближении гостей старик перестал теребить кишки и, недовольно оглядываясь, подался в сторону.

Кот сел и занялся вылизыванием своей шерсти. Семен положил арбалет на землю и, стараясь пореже вдыхать воздух, занялся осмотром. Вообще-то, он предпочел бы просто нарезать мякоти в рюкзак и поскорее смотаться отсюда, но не мог придумать, как, не роняя своего достоинства, взять чужую добычу. Кроме того, ведь речь шла о каком-то следе…

И след нашелся — в болоте, образованном кровью и содержимом брюшной полости мамонтихи. Лезть туда Семену не хотелось отчаянно, но это было слишком важно, чтобы вспоминать о брезгливости «белого» человека.

Итог расследования озадачил: три грубо обработанных палки, связанные ремнями. Что за конструкцию они образовывали первоначально? Уж во всяком случае не треногу, поскольку все разной длины, а самая короткая привязана за середину. Самая же длинная представляет собой… копье. Да-да, именно копье — Семен даже до наконечника докопался! После трапезы саблезубов поставить точный диагноз было трудно, но складывалось впечатление, что этим оружием было пробито брюхо мамонтихи. Причем удар был нанесен в область паха снизу — как проделать такое с живым мамонтом, представить Семен не мог. Наконечник был довольно острым, но какой-то непривычной формы. На всякий случай Семен разрезал крепление, кое-как обтер это изделие и положил в карман.

Кот, похоже, уже спал, и Семен решил, несмотря ни на что, все-таки нарезать мяса. Поглядывая время от времени на хозяина добычи, он принялся за работу, в тысяча первый раз жалея, что у него такой маленький нож, да и тот, кажется, доживает свой век.

Семен увлекся своим грязным делом и чуть не вздрогнул, когда получил отчетливое новое «послание». Оно представляло собой чистой воды насмешку:

— «Ты ешь „холодное“ мясо?»

Под «холодным» кот, кажется, подразумевал не то чтобы совсем падаль, а… Ну, в общем, мясо животного, которого убил не сам.

«Вот гад, — мысленно ругнулся Семен. — Притворяется спящим, а сам следит! Мяса ему жалко, что ли?! Блин, надо же придумать достойный ответ!»

— «Холодное мясо едят „мои другие“, — он составил и передал „образ“ питекантропов. — Я должен их кормить».