Прайд Саблезуба

— Да, — сказал Семен, останавливаясь и переводя дыхание. — Да, длиннолицые бледные ребята из межпланетной цивилизации! Умные, вежливые, знающие все наперед и не делающие ошибок! Я для вас досадная случайность, червячок, попавший под асфальтовый каток истории. Да! Вы погубили и еще погубите сотни тысяч, а то и миллионы людей, и никто не предъявит вам счет — вы не оставляете следов. Но одну ошибку вы все-таки допустили — забрали у меня самое ценное, но оставили в живых. И оставили мне надежду. Нет, не на возвращение женщины — не такой я дурак. Вы оставили мне надежду на месть. И ради этого жить стоит — проломить хоть один инопланетный череп — ух!!!

Семен выбрал не слишком крутой спуск, разделся, плюхнулся в воду и тут же выскочил на берег — ледяная вода обожгла разгоряченное тело. Несколько минут он стоял, размазывая грязь по коже и, как только немного согрелся, с ревом вновь ринулся в воду. На сей раз холодовый «ожог» был уже не таким болезненным.

Потом он сидел на свернутой комом рубахе, обсыхал и смотрел вдаль. Приступ бешенства и купание как бы стряхнули с мозгов вязкую серую пелену, мысли стали четкими и ясными.

«Давно бы так, — облегченно вздохнул Семен. — Это кривая листвяшка так на меня повлияла. Спасибо тебе, деревце, плыви дальше — ты сделало свое дело! — Он собрался спихнуть в воду кривой стволик и вдруг замер: — А ведь что-то ты на меня еще навеяло, а? Что-то вполне безумное и важное. Ну?! Да: киль. Лодка.

Бред? Безусловно. Но не бредовее многого в этом мире. Спокойно, Сема, спокойно. Сядь и думай — от общего к частному и наоборот. Ну-ка, сформулируй, чего ты хочешь сейчас от жизни? Только без фантазий: чем бы ты хотел заниматься, чтобы жизнь не казалась напрасной? Ответ: хочу вернуть Ветку. Или узнать о ее судьбе. И судьбе ребенка. Или отомстить. И тогда можно умереть спокойно. А что, на судьбу людей, копошащихся вон там, на стоянке, тебе уже наплевать? Нет, но теперь они уже смогут обойтись без меня. Среди них есть и мастера, и мудрецы, и потенциальные лидеры. Сейчас я их подавляю, сам не желая этого. Они смотрят на меня, ждут от меня решений и приказов. Это удобно, это комфортно, ради этого можно терпеть даже произвол начальника. Только я (что ж перед собой-то лицемерить?!) плохо подхожу для этой роли: сладости власти не чувствую, а ответственность плющит меня в лепешку. Я же не вечен — они должны и могут приспособиться жить в новых условиях без меня.

Ладно, уговорил, — сказал он самому себе, — можешь сматываться. Только сначала реши — куда? Точнее, решить-то ты почти решил, теперь сформулируй.

Там — на их базе — этот самый Нит-Потим говорил, что в сферу их интересов входят районы субтропиков и тропиков. Это правильно — именно там в моем мире и возникли самые древние очаги земледелия и цивилизации. Инопланетный след ведет туда. Один. А еще?

Что там сказано в Первой книге Моисеевой, которая называется Бытие, о том, что творилось перед потопом? Нет, дословно не вспомнить, но, кажется, среди прочего речь шла о том, что сыны Божии (кто такие и откуда взялись, не говорится) стали брать в жены дочерей человеческих (интересно, а браки они регистрировали?). Причем отмечено, что брали „кто какую избрал“. Это в древности, наверное, была исключительно божественная привилегия — остальные брали что дадут. Пожалуй, это можно считать вторым следом — текст Библии формировался как раз в том регионе.

А еще… Что-то же было еще — уже не из Библии… Птицы! Ну, конечно же, птицы! Гигантские! Настенная роспись в святилищах одного из древнейших городов планеты — Чатал-Гуюка (или Хююка?)! Причем это поселение начало формироваться еще до появления настоящего земледелия — там сначала собиратели жили. Так-так, — погладил себя по волосам Семен, — а котелок-то еще варит! Вот и третий след! Как же я раньше-то не проассоциировал тех птичек с этими, а? Понятно, конечно, что это все легенды и мифы, но на чем-то же они основываются! Может быть, я и живу в мифическом времени — у первоистоков, так сказать?

Истоков… Истоков… У первоистоков. Исток — это место, откуда что-нибудь истекает. Информация, звуки, вода. Например, ручей. Или река. Река…»