Прах и безмолвие (сборник)

Накануне сержант пришел домой, не уверенный в том, что он там увидит. Скорее всего, Клифф Шерман опередил его, забрав свои вещи, и уехал из города. Уилд ощутил разочарование и облегчение одновременно, увидев, что сумка мальчишки лежит там, куда ее бросили в минувшую субботу.

Ему по-прежнему хотелось понять, что у парня на уме. Отчего, например, Клифф ни словом не обмолвился о своих отношениях с ним, когда Сеймур приволок его в участок? Очевидный, если не единственный ответ заключался в том, что любой шантажист меньше всего стремится заявить во всеуслышание о только ему ведомой тайне. Однако молчание парня заставляло и Уилда держать язык за зубами, что грозило обернуться большими неприятностями.

Уилд просидел почти до полуночи, перебирая в голове догадки, то циничные, то отчаянные, пока не услышал, как в замке повернулся ключ. Он задержал дыхание. Входная дверь медленно открылась. Свет от настольной лампы придал лицу Клиффа загадочное выражение.

— Привет, Мак! — сказал Шерман.

Уилд не ответил.

— Я забыл свои вещи.

— Они там, где ты их оставил.

— О'кей! Я только заберу их и уйду.

— Тебе придется немного подождать автобуса! — язвительно бросил ему Уилд.

— Автобуса?

— Да, автобуса! Все это белиберда насчет путешествия автостопом и случайного приезда сюда! Это с расписанием-то автобусов в бумажнике!

— Ты шарил в моем бумажнике? — В голосе парня слышалось неподдельное изумление. — Боже, я должен был знать, что ты способен на такое! Вас же именно этому обучают — быть свиньями, скажешь, я не прав?

— Не надрывайся, сынок. В конце концов именно за этим ты и приехал сюда.

— Жить со свиньей?

— Нет, посмотреть, что тебе удастся выжать из меня. Я разговаривал с Морисом, парень. Поверь, я знаю о тебе все.

— Так вы опять общаетесь? Приятно сознавать, что это я соединил вас, — заметил Шерман с горькой усмешкой. — И что же Морис сообщил обо мне?

— Ты думаешь, он дал тебе блестящую рекомендацию?

— Какое там! Но если он сказал, что я приехал сюда только из-за тебя, он просто чертов лжец! Подумай, Мак! Я приезжаю сюда, чтоб очернить полицейского-гея лишь на основании того, о чем Морис наболтал в постели? Чушь собачья! Те свиньи, которых я знаю в Лондоне, схватили бы меня в Хитроу, если бы унюхали, что я опасен! И пока никто не сказал мне, что здесь, среди йоркширских полей, все по-другому…

— Тем не менее ты позвонил мне, — отрезал Уилд. Аргумент Клиффа был настолько силен, что ему пришлось чуть ли не защищаться.

— Я растерялся, я никого здесь не знал. А в этих местах, насколько мне известно, геев все еще забивают камнями. Мне нужен был друг из местных, и я понял, что смогу найти его в тебе.

Это звучало почти убедительно, но, поскольку Уилд отдавал себе отчет в том, что только того и ждет, чтобы его убедили, слова Клиффа лишь усиливали его скептицизм.

— Очень трогательно. Так что же привело тебя в солнечный Йоркшир? Может, поручение Мориса?

— Послушай! Не Морис первым упомянул это место, а я. Вот почему он вспомнил о тебе. Это была моя затея, он тут ни при чем. Понял?

— Неужели? И что же ты мог сказать о Йоркшире, черт побери? — усмехнулся Уилд.

Мальчишка помолчал, потом, словно бы решившись, глубоко вздохнул и начал рассказывать:

— Мо расспрашивал меня о моей семье. Не думаю, чтобы он по-настоящему интересовался ею. Ты знаешь, что люди обычно болтают, когда они… Ну, ты знаешь! Как бы то ни было, я сказал ему, что живу в Далвиче с бабушкой. Мама умерла несколько лет назад, и бабка воспитала меня. Отец оплачивал счета; ну, он платил, сколько мог, он приходил и жил у нас, когда мог. Он работал в Западном Лондоне: в клубах, в отелях, он должен был зарабатывать на жизнь, поэтому не мог приезжать в Далвич так часто, как ему хотелось. Потом, года три назад, он уехал — иногда он так делал. Я получил от него открытку. Он всегда присылал мне открытку, когда уезжал куда-нибудь, чтоб я не ждал его на следующей неделе. Потом он присылал еще открытку, сообщал, когда собирается вернуться домой. Но на этот раз второй открытки не было, только первая. И пришла она отсюда, из этого города. Вот что я рассказал Морису. И тогда он сказал, что когда-то жил здесь, и начал говорить о тебе. Его не особо интересовало то, что я рассказывал, да и почему это должно было его волновать? Поэтому я заткнулся, а он продолжал вспоминать забавные истории о том, как трахался с копом.

Уилд постарался не обращать внимания на боль в груди и произнес холодно:

— Итак, ты решил приехать сюда и поискать отца? Через три года? Я правильно тебя понял?

— Да, правильно! — ответил парень с вызовом.

— Эта открытка, она с тобой?

— Была у меня, — Клифф сокрушенно вздохнул, — но я, видимо, забыл ее у Мориса, когда уезжал.

— Весьма неосмотрительно. Да ты, парень, оказывается, неосмотрителен не только с чужими вещами, но и со своими тоже…

— Что ты хочешь сказать?

— Морис говорит, ты его ограбил.

— Он подлый лгун! Я взял только то, что мне причиталось.

— Причиталось? За что причиталось?

— Мы делили расходы и прочее пополам. А когда разошлись, он еще остался мне должен.