Прах и пепел

— Какую лекцию мне загнул! — усмехнулся Жуков. — А я ведь в Красной Армии со дня ее создания и в партии с девятнадцатого. А ты с какого года в партии?

— В партии с тридцать четвертого, в комсомоле с двадцать пятого.

С двадцать пятого в комсомоле… Что-то это напомнило Жукову… Да, того шофера в Старожилове…

— Задиристые вы! Попался мне в прошлом году тоже один такой, твоих лет, наверно. Рядовой шофер. Тоже свое гнул. Я его расстрелять собрался, а потом вместо расстрела звание ему присвоил. Инженер к тому же.

Рядовой шофер, инженер, его ровесник…

Максим встал.

— Товарищ генерал армии, разрешите обратиться с вопросом?

— Спрашивай, пожалуйста.

— Вы не помните его фамилию?

— Фамилию… Не помню.

— Панкратов?

— Вот именно, Панкратов… А ты чего взволновался, знал его, что ли?

— Друг детства, в одном доме выросли, на одной парте в школе сидели… Только вот судьба…

Жуков оборвал его:

— Судьба теперь у всех одинаковая, воевать надо. Понятно?

— Понятно, товарищ генерал!

Все ясно: о таких судьбах говорить не хочет.

Жуков уткнулся в карту, не поднимая головы, сказал:

— Твоего замполита заменят. Только поладишь ли ты с новым? Сам смотри.

31

Третьего сентября Жуков получил от Сталина телеграмму с требованием: «Немедленно ударить по противнику, промедление равносильно преступлению». На следующий день Сталин позвонил Маленкову, проверил, как выполняется его распоряжение. Маленков в военном деле ничего не смыслил, был сталинским контролером при Жукове, разволновался, услышав в голосе Сталина гневные ноты.

— Ситуация крайне тяжелая, товарищ Сталин. Немецкие бомбардировщики совершают до двух тысяч самолето-вылетов в день. Войска уже несколько раз поднимались в атаку, но результата нет.

Недовольный Сталин вызвал Жукова и Василевского в Москву.

— Почему не наступаете?

— Местность под Сталинградом невыгодна для наступления, — доложил Жуков, — открытая, изрезанная глубокими оврагами, противник в них хорошо укрывается от нашего огня и, наоборот, заняв командные высоты, легко маневрирует своим огнем. Нужно искать другие решения.

— Про местность под Сталинградом я знаю не хуже вас. Какие решения?

Вошел Поскребышев.

— Товарищ Сталин, звонит товарищ Берия, просит вас срочно к телефону.

Сталин поднял трубку, выслушал Берию, лицо его помрачнело.

— Приезжай!

Положил трубку, поднял глаза на Жукова, смотрел злобно.

— Так какие другие решения?

— Мы с товарищем Василевским их обдумываем, нам нужны еще сутки.

— Хорошо, завтра в девять часов вечера снова соберемся здесь.

Берия явился со срочным докладом. Обнаружен Яков. Зимой находился в Берлине, в отеле, в ведении гестапо. В начале сорок второго года переведен в офицерский лагерь «Офлаг ХС» в Любеке. Его сосед капитан Рене Блюм, сын бывшего премьера Франции Леона Блюма…

— Блюма? Разве немцы держат евреев в офицерских лагерях?

— Да. Наиболее знаменитых, для торга, для сделки, для дезинформации: говорят, будто мы евреев уничтожаем, а вот вам еврей Блюм, полюбуйтесь!

— Хорошо, продолжай!

— В Любеке офицеры решили выдавать Якову посылки, которые получают через Красный Крест.

— И Яков берет?!

— Посылки из Международного Красного Креста, — повторил Берия.

— Я сам понимаю, что не лично от Гитлера. Но ведь другие наши военнопленные офицеры не получают таких посылок.

— Почти все наши офицеры содержатся в общих лагерях, мало кто в офицерских. Делятся ли с ними посылками, не знаю. Выясню.

Сталин промолчал.

— Среди пленных есть наши люди, — продолжал Берия, — насколько мне известно, готовится побег.

— И куда он побежит? — спросил Сталин.

— План побега разрабатывается, — осторожно ответил Берия.

Нашли Якова. Из берлинского отеля перевели в лагерь для военнопленных, значит, от сотрудничества отказался. И все равно фронты засыпаны немецкими листовками: «Берите пример с сына Сталина!» Пока Яков жив, немцы будут их бросать и бросать. Они их перестанут бросать, когда Якова не будет в живых. Только в этом случае. Но ЕМУ думать об этом некогда. Пусть думает Берия.

Сталин встал.

— Побег из плена — достойный выход для командира Красной Армии.

Посмотрел на Берию своим тяжелым взглядом.

— Конечно, при побеге могут убить. Ну что ж, такая смерть — тоже достойный выход для командира Красной Армии.

На следующий день в девять вечера Жуков и Василевский разложили перед Сталиным карту. Докладывал Жуков.

— С основными немецкими силами армию Паулюса соединяет узкий коридор. Северную сторону коридора защищают румыны, венгры и итальянцы. Они плохо оснащены и не имеют достаточного боевого опыта. На южных коммуникациях коридор защищает румынская армия того же качества. Наш план. В районе Серафимовича и Клетской создается мощная группа войск, которая наносит стремительный удар в район Калача, где соединяется с группой, наносящей удар из района южнее Сталинграда. Армия Паулюса оказывается окруженной. Одновременно, — Жуков показал на карте, — наносятся удары на западе, чтобы немцы не смогли деблокировать окруженные в Сталинграде войска.

Сталин всматривался в карту.