Прах и тень

Холмс привстал в кресле, всем своим видом показывая неподдельный интерес.

— Три кобры, говорите?

— Вроде бы так.

— Вы точно помните количество?

— Готов поклясться, что речь шла о трех кобрах. Удивительно, что он встретил их так много сразу, но я мало что знаю о Египте.

Сыщик вскочил и приставил палец к губам. На лице его не дрогнул ни один мускул, но весь он почти вибрировал от едва сдерживаемой энергии.

— Мистер Данлеви, я сейчас задам вам чрезвычайно важный вопрос. Опишите как можно подробнее глаза Блэкстоуна.

— Бледно-голубого цвета.

Данлеви запнулся. Ему почудилось, что Холмс не в своем уме, и журналист изо всех сил старался, чтобы эта мысль не отразилось на его лице.

— Вам не показалось, что его раздражает свет?

— В тех притонах, куда мы заходили, было довольно темно. Только в «Белом лебеде» яркая лампа. Помнится, он сидел к ней спиной, но глаза не меняли цвет. Даже в плохо освещенных пивных его бледно-голубые глаза сияли.

Холмс издал восторженный возглас. Подбежав к Данлеви, он крепко стиснул его руку.

— Я знал, что вы попались на нашем пути не только для того, чтобы мучить нас. — Он надел шляпу, взял трость и поклонился, как в театре. — Доктор Уотсон, наше присутствие необходимо в другом месте. Приятного дня, мистер Данлеви.

Я выскочил вслед за Холмсом и догнал его уже на перекрестке.

— Nihil obstat.[25] Нам улыбнулась удача. Стивен Данлеви рассказал все, что нужно.

— Я искренне рад.

Холмс рассмеялся.

— Признаю, что утром был слегка не в себе, но, думаю, вы простите мне это, если я расскажу, где мы разыщем след Джонни Блэкстоуна.

— Я так и не понял, какая связь между глазами человека и его египетскими подвигами.

— Вы, как и Данлеви, думаете, что три кобры — воспоминание о колониальных войнах?

— А что еще они могут означать?

— Вам ничего не подсказывает, как медику, сужение его зрачков даже при очень плохом освещении?

— Напротив, яд кобры — нейротоксин, влияющий на мышцы диафрагмы и никак не затрагивающий светочувствительность или зрение.

— Как обычно, мой дорогой друг, вы правы, но мыслите в неверном направлении. — Он пронзительно свистнул, подзывая случайный экипаж, оказавшийся поблизости. — Через несколько минут вы все поймете. Я познакомлю вас с «Тремя кобрами» — пожалуй, самым захудалым опиумным притоном во всем Лаймхаусе.[26]

Глава 21 На волосок от гибели

Поездка по Коммершиал-роуд из Уайтчепела в доки Лаймхауса не отняла много времени. Полная зависимость от моря этого небольшого участка города определила его своеобразную топографию. Здесь встретишь скорее моряка, чем возчика, а грузчики с рынка мигом превращаются в докеров. Чем ближе к Темзе, тем большее разнообразие рас и народов. Солнце садилось на медленно текущую реку; в окне экипажа валлийские докеры сменялись чернокожими портовыми грузчиками, а те, в свою очередь, — индийскими носильщиками. Все они двигались в одном направлении — к дому и очагу, — лишь ненадолго забредая по пути в пабы, чтобы пропустить пару стаканчиков джина для подкрепления сил.

Мы свернули в улочку, где попали в окружение китайцев обоих полов, одетых в безукоризненно английской манере; об их родине напоминали лишь декоративные разрезы на одежде. Молодой мужчина с косичкой, заправленной под аккуратную матерчатую кепку, в плохо защищающих руки на холодном ветру перчатках без пальцев, вез ребенка в коробке из-под чая с двумя передними колесами, подпоркой сзади и отшлифованными наждачной бумагой ручками.

Холмс постучал тростью в потолок кэба, и тот остановился у входа в магазинчик с грубо нарисованной картинкой кипящего чайника. Мой друг проворно соскочил на тротуар, повернув голову влево, в сторону грязной от сажи и сырости арки. Я вряд ли взял бы на себя смелость угадать, чем торгуют по обе стороны улицы лавки с разбитыми стеклами, заклеенными грязной коричневой бумагой.

— Это здесь. Благодарю вас, кэбмен. А теперь, Уотсон, нам надо не потерять голову.

Под аркой мы спустились по заросшим мхом крутым каменным ступенькам в обрамлении деревянных перил и стен из темного кирпича. Примерно в трех этажах ниже улицы, на уровне реки находился причудливый внутренний двор. Семь домов из гниющего серого дерева расположились полукругом. Мой друг приблизился к покосившейся двери одного из них и постучал три раза.

Дверь открыл сутулый китаец с кустистыми седыми бровями и подчеркнуто бесстрастным выражением лица. Он отвесил нам вежливый поклон.

— Осмелюсь спросить, это заведение, известное под названием «Три кобры»? — поинтересовался Шерлок.

Владелец притона кивнул.

— Если желаете покурить, джентльмены, есть несколько свободных коек, — сказал он на хорошем английском.

— Какая удача! — улыбнулся Холмс.

— Меня зовут мистер Ли. Пожалуйста, следуйте за мной.