Прах на ветру

Вот и сейчас Беляк тщетно пытался достучаться до друга, то и дело, задавая ему вопросы. Когда монолог ему наскучил, Сергей Васильевич резко одернул товарища за плечо:

– Ау, я с кем разговариваю уже пятнадцать минут? Ты хоть что-нибудь услышал?

Полковник вздрогнул, как будто очнулся после крепкого сна.

– Не мешай. Я думаю.

– Молодец, что ты думаешь! Может, тогда поделишься мыслями, мне вообще-то тоже есть, что сказать, – с обидой в голосе произнес Беляк.

Полковник уловил нотки настроения друга и лишь улыбнулся.

– Понимаешь, мой друг, в этом деле слишком много нестыковок. Множество вопросов, на которые у меня пока нет ответов. И это мы только начали расследование.

Виноградов и Беляк сели в машину. Александр Петрович, пробурчав что-то себе под нос, отодвинул сидение автомобиля назад и удобно вытянул ноги.

– Я смотрю, государство не перестает экономить на правоохранительных органах. Разве это машина? Это же консервная банка. Я не говорю уже о технических характеристиках этого чуда инженерной мысли.

– Ты просто до сих пор злишься на родную милицию! Ты еще консервных банок не видел. И, кстати, эта машина не предназначена для погони, она предназначена для того, чтобы возить мое тучное тело по служебным вопросам.

Виноградов ухмыльнулся и посмотрел на мелькающие за окном жилые дома. Воспоминания о бывшем месте службе не давали ему покоя уже второй год. Полковник искренне верил в суть знаменитого выражения «время лечит». К сожалению, пока лекарство от этой болезни он так и не нашел. Микстура в виде коньяка и виски, которую он принимал, так и не помогла ему, наоборот, лишь еще больше губила его здоровье.

Почти два года прошло, как полковника «попросили» освободить должность начальника уголовного розыска города. Причем просьба была равнозначна приказу. Александр Петрович пытался сопротивляться, но он сразу же проиграл: рука несправедливости и подлости легла на плечи его подчиненных. Бесконечные проверки, вызовы на ковер, угрозы увольнения… Виноградов понял, что это может продолжаться бесконечно. Через несколько дней, собрав вещи, он ушел, тихо закрыв за собой дверь. Дело Колесниковых частично вернуло его к жизни, открыло второе дыхание, но на приглашение вернуться назад он ответил отказом. И вот сейчас он вновь в игре. Рядом Беляк, новое убийство и голова работает на полную мощь. Полковник невольно улыбнулся и подкурил сигарету:

«Теперь хоть не придется по вечерам слушать Настины истории про бомжей и кражи мобильников, – подумал он, – мне и самому будет, что рассказать ей. И вообще, когда она уже окольцуется со своим ухажером и съедет к нему. Сколько можно ходить уже! Второй год пороги обивает».

– Кстати, как тебе Настин ухажер? – будто читая мысли товарища, спросил Беляк. – Сколько можно уже тягаться?

Виноградов ухмыльнулся.

– Не поверишь, я только что об этом думал! Надо с ней серьезно поговорить! А то она со своей службой всех женихов растеряет. Но этот вроде ничего такой. Основательный.

– Основательный?

– Ни одного опоздания! Представляешь? А это говорит о многом! Да и любит он ее, это видно.

– Ну так пусть женятся, – сказал Беляк, тщетно пытаясь поймать волну любимой радиостанции.

– Так я же не против! Надо с ней поговорить, а то она уже заигралась в опера.

Машина мчалась по проспекту, ловко виляя между малолитражками и автобусами. Город томился в летних лучах солнца, глубоко вдыхая частицы свежего воздуха лишь тогда, когда солнце пряталось за облака. Пары углекислого газа продолжали пропитывать городской асфальт, стены домов, витрины магазинов. А изредка попадающиеся на пути деревья, как мощные наносы, пытались быстро переработать элементы таблицы Мендлеева в частицы кислорода. Каждый раз при взгляде в окно полковник недовольно шевелил усами и хмурил брови.

– Слишком много машин! Уму непостижимо! Если произвести опрос, кто и куда сейчас едет, то большая часть людей занимается ерундой. В магазин три метра пройти – они садятся в машину! Это не просто экологическая катастрофа, это апогей лени! Апокалипсис разума и тела! Это я не говорю тебе о культуре вождения, о взаимоотношениях на дороге.

После этих слов Виноградов помассировал виски и демонстративно положил руку на область сердца. Беляк знал, что философствовать его друг начинает, когда хочет переключить свои мысли с больной темы. Хотя на этот раз товарищ кивал искренне, выражая полную солидарность в адрес сказанного.

На сборы Александру Петровичу понадобилась пара минут. Беляк еле успел докурить сигарету.

– У тебя дачная сумка собрана как тревожный чемодан?

– Что-то в этом роде, – улыбнувшись, сказал полковник. – Мы на твоей поедем или на моей?

– Поехали на моей, завтра с утра все равно возвращаться на службу, а комплект одежды «запасной» лежит в багажнике. А где супруга?

– Алла дома. Я ей объяснил в двух словах, что нам нужно поговорить, ну и у меня есть пара неотложных дел на даче.

– Лук посадить? – усмехнулся Беляк.

– Не ваше дело, товарищ полковник, – улыбаясь во все тридцать два, сказал Виноградов.