Практическая магия

Сегодня, в честь дня рождения Кайли, у Салли на завтрак блинчики, свежий апельсиновый сок и фрукто­вый салат, посыпанный сверху толченым кокосом и изюмом. Спозаранку, когда еще птицы не проспались, Салли вышла во двор, наломала сирени и поставила на стол в хрустальной вазе. Гроздья так и горят, каждый ле­песток отбрасывает лучик густо-лилового света. Если слишком долго смотреть, цветы оказывают гипнотиче­ское действие. Салли посидела за столом, глядя на них, и сама не заметила, как из глаз покатились слезы. И пер­вая порция блинчиков подгорела на сковородке.

Ночью Салли приснилось, что земля под кустами сирени окрасилась в кроваво-красный цвет, а трава жа­лобно стонет на ветру. Снилось, что лебеди, которые постоянно присутствуют в ее снах беспокойными ноча­ми, выдергивают на себе белые перья и вьют гнездо, такое огромное, что в нем свободно поместился бы че­ловек. Она проснулась, чувствуя, что лоб ей словно сда­вило тисками, а постельное белье насквозь промокло от пота. Но это еще что — прошлой ночью она видела во сне, будто здесь, за ее столом, сидит мертвец, и он недо­волен, что она подала ему на обед овощную запеканку. Разъяренный, он рывком смахнул со стола посуду; ос­колки фарфора разлетелись во все стороны, и пол в од­ну минуту покрылся колючим, опасным ковром.

Она столько раз видела во сне Джимми, его холод­ные, пустые глаза, что не способна подчас думать ни о чем другом. Он повсюду неотлучно при ней, хотя она, между прочим, и знать-то его не знала, — где же тут справедливость? Весь ужас в том, что между нею и этим покойником установилась глубокая личная связь, какой у нее за все десять лет не было ни с одним муж­чиной, и это страшно.

Сегодня утром Салли сама не разберет, отчего ей му­торно - из-за всех этих снов о Джимми, или это дей­ствует кофе, выпитый натощак, или просто потому, что ее младшей девочке исполнилось тринадцать. Возмож­но, сошлись все три причины. Впрочем, тринадцать — еще не возраст, это не значит, что Кайли совсем взрос­лая. Так, во всяком случае, уговаривает себя Салли. Но когда Кайли выходит к завтраку в обнимку с Джиллиан, Салли разражается слезами. Одну причину она забыла включить в составные своей маеты — и это ревность.

— Что ж, и тебя с добрым утром, — говорит Джил­лиан.

— С днем рождения, желаю счастья, — говорит Сал­ли дочери абсолютно замогильным тоном.

— Акцент делаем на слове «счастье», — напоминает ей Джиллиан, наливая себе большую чашку кофе.

Она ловит свое отражение в боковой поверхности тостера; для нее сейчас не самое выигрышное время. Джиллиан разглаживает моршинки у глаз. Отныне подъем — в девять или десять, самое раннее, а предпоч­тительнее было бы что-нибудь за полдень.

Салли протягивает Кайли коробочку, перевязанную алой ленточкой. Чтобы купить это золотое сердечко на цепочке, она соблюдала особенно строгую экономию, расходуя деньги на продукты, и надолго отказалась от походов в ресторан. Она невольно отмечает, что Кай­ли, до того как отреагировать на подарок, исподтишка косится на Джиллиан.

— Очень мило, — кивает Джиллиан. — Это золото?

Салли чувствует, как по груди разливается жгучая волна и теснит ей дыхание. А если бы Джиллиан сказа­ла, что этот медальон — барахло, как бы тогда повела себя Кайли?

— Спасибо, мам, — говорит Кайли. — Правда хоро­шенький.

— Что достойно удивления. Поскольку вкус к юве­лирным украшениям у твоей мамы отсутствует. Но это действительно удачная вещица. — Джиллиан подносит цепочку к горлу, так что сердечко болтается у нее на груди. Кайли меж тем накладывает себе на тарелку блинчики. — Ты что, собираешься это есть? — спраши­вает Джиллиан. — Все эти углеводы?

— Прости, ей тринадцать лет. Для нее не смертельно съесть блинчик. — Салли хочется удавить сестру. — Ей рано думать об углеводах!

— Прекрасно, — говорит Джиллиан. — Пусть начи­нает думать, когда ей перевалит за тридцать. Когда бу­дет слишком поздно.

Кайли придвигает к себе фруктовый салат. Глаза у нее, если только это Салли не померещилось, подведе­ны синим карандашом — тем самым, каким пользуется Джиллиан. Она опасливо кладет себе в миску две несчастные ложки салата и ест малюсенькими кусоч­ками — и это при том, что весит, имея рост под метр во­семьдесят, всего лишь пятьдесят три килограмма!

Джиллиан берет и себе салата.

— Приходи в «Гамбургеры» к шести. Там у нас будет время до обеда.

— Отлично, — говорит Кайли. Салли садится очень прямо.

— Для чего это у вас будет время?

— Ни для чего, — огрызается Кайли на правах пол­ноценного тинейджера.

— Это между нами, девочками. — Джиллиан пожи­мает плечами. — Стойте! — говорит она, запуская руку в карман джинсов. — Чуть не забыла!

Она вынимает серебряный браслет, купленный по случаю в закладной лавочке к востоку от Тусона всего за двенадцать долларов, хотя его украшает посередине массивная вставка из бирюзы. Туго, должно быть, пришлось его прежней хозяйке, если так легко с ним рассталась. Не повезло человеку.

— Ой! — вырывается у Кайли, когда Джиллиан отдает ей браслет. — Какая же красотища! Я теперь его не сниму!

— Пошли выйдем, — обращается Салли к Джиллиан.