Практическая магия

Что еще так замечательно в Джиллиан, это — что она на ножах с Антонией. Если все будет продолжаться в том же духе, эти двое, возможно, просто в грош не будут ставить друг друга. Джиллиан на прошлой неделе пошла на праздник Четвертого июля в черной мини-юбке, взя­той у Антонии, и залила ее по неосторожности кока-ко­лой, а когда Антония позволила себе возмутиться, сказала, что нельзя быть такой нетерпимой. И теперь Антония просит у матери разрешения врезать замок в дверь своего стенного шкафа. И заявила Кайли, что их тетя — никчемное создание, неудачница, ничтожество.

Джиллиан устроилась работать в закусочной «Гам­бургеры» на Развилке, и местная безусая ребятня пого­ловно в нее повлюблялась: заказывают себе чизбурге­ры, когда есть совсем не хочется, и ведрами вливают в себя лимонад и кока-колу, лишь бы побыть рядом с ней.

— Работа, — объявила Джиллиан вчера вечером, — нужна человеку, чтобы было на что гульнуть.

Подобная жизненная позиция уже вступила в про­тиворечие с ее намерением двинуть в Калифорнию, так как ее неудержимо влечет пройтись по торговым цен­трам — в особенности не в силах она устоять перед обув­ными магазинами — и скопить не удается ни гроша.

У них в тот вечер были на обед соевые сосиски и особого сорта бобы, предположительно полезные для здоровья, хотя на вкус, по утверждению Кайли, ближе всего к автомобильным шинам. Включать в рацион мя­со, рыбу или птицу Салли, несмотря на причитания дочерей, упорно отказывается. Проходя в супермарке­те мимо прилавка с упаковками куриных окорочков, она невольно закрывает глаза и все равно не может до сих пор избавиться от воспоминаний о лесной горли­це, которая потребовалась тетушкам для самого силь­нодействующего любовного приворота.

— Скажи об этом нейрохирургу, — возразила Салли на замечание сестры о чисто утилитарной ценности ра­боты. — Или ядерному физику расскажи, или поэту.

— Согласна. — Джиллиан все еще курит, хотя каждый раз собирается бросить с завтрашнего дня и прекрасно знает, что никто в доме, кроме Кайли, не выносит та­бачного дыма. Она очень коротко затянулась, как будто от этого кому-нибудь могло стать легче. — Давай, найди мне поэта или физика. Имеются такие поблизости?

Кайли понравился этот щелчок по носу их безлико­го пригорода, где нет ничего примечательного, зато пе­ресудов ходит — хоть отбавляй. Скажем, взъелись все, как один, на ее приятеля Гидеона, особенно с тех пор, как он наголо обрил голову. Он, правда, уверяет, что ему наплевать, что у соседей в большинстве куриные мозги, но стал в последнее время раздражаться, когда ему скажут что-нибудь в лицо, и, если на Развилке, проезжая мимо, посигналит машина, вскинется весь, будто ему нанесли личное оскорбление.

Люди прямо-таки ищут случая почесать языки по малейшему поводу. Чуть что не совсем обычное, не та­кое, как у всех, — уже годится. Вот и на их улице, к при­меру, успели обсудить, что Джиллиан снимает лифчик от купальника, когда выходит загорать на задний дво­рик. Всем в точности известно, какая у нее на запястье татуировка и то, что на празднике Четвертого июля она пропустила полдюжины, если не больше, банок пива, а после не постеснялась наотрез отказать Эду Борелли, когда он пригласил ее съездить куда-нибудь вдвоем, хотя он как-никак замдиректора школы и притом — начальник ее сестры. Соседка Оуэнсов, Линда Беннет, запретила местному оптику, с которым она встречает­ся, заезжать за ней засветло, настолько ей неспокойно, что в доме рядом живет женщина с такой внешностью, как у Джиллиан. Все сходятся на том, что сестру Салли трудно раскусить. Иной раз столкнешься с ней в бака­лейном отделе, начнет зазывать тебя приехать к ним домой, посмотреть, что про тебя скажут карты таро, а в другой раз поздороваешься с ней на улице — лишь гля­нет сквозь тебя, будто находится за тысячу километров, где-нибудь в Тусоне, где жизнь куда как интересней.