Практическая метафизика

Все тайные и явные ереси были выражением одного и того же порыва — порыва человеческой воли преодолеть преграды, поставленные на пути самых высоких устремлений ее. О силе этого порыва, об огромной энергии осуществления свободы в этом направлении может рассказать бесконечная летопись добровольного мученичества, костров и пыток. Временная победа церковного догматизма и упрочение церковной иерархии в конце первого тысячелетия привели к крестовым походам точно так же, как упрочение сословного неравенства, рассмотренное выше, — к войнам дворянско-монархическим. Когда же пять веков спустя, наоборот, реформация разрушила плотину догматизма, это разрушение ознаменовалось высвобождением такой огромной энергии (наподобие послереволюционных взрывов), что Европа на целое столетие погрузилась в пучину религиозных войн (1555–1649).

Наконец, третий вид нарушения динамического равновесия Мы на уровне государства определяется резким расширением нижних границ всех я-могу — назовем его экономическим.

Ярчайший пример тому — промышленно-техническая революция ХIХ века, переход в индустриальную эру. Машинизация и механизация производства высвобождали огромную энергию, поглощавшуюся раньше менее производительной трудовой деятельностью. Реализоваться она могла только бурным развитием военной промышленности, неизбежно тянувшим за собой цепь так называемых империалистических войн, завершившихся Первой мировой войной.

Примечательно, что наиболее агрессивными были государства монархические: Германия, Россия, Япония. В странах более демократических значительная часть высво-бождавшейся энергии поглощалась политической борьбой партий, профсоюзной борьбой и прочими массовыми видами реализации свободы; в монархиях же вся высвобождавшаяся энергия могла направляться только на усиление военной мощи, что и дало им поначалу некоторый перевес. Поэтому страны более свободные, видя агрессивность своих соседей, вынуждены были в свою очередь спешить с переводом этой энергии на военное направление. Интересно также, что хотя высвобождение энергии осуществления есть процесс вполне метафизический, проницательные политики всегда заранее каким-то безошибочным чутьем предвидят приближение войны; они знают, что несмотря на взаимные угрозы, явные столкновения интересов, пограничные конфликты и тому подобное, два соседних государства могут очень долго жить в мире, ибо военная ситуация в них не созрела; зато смутный, неслышный другому уху гул, идущий из недр какой-то страны, мгновенно настораживает их, предупреждает о готовящемся извержении. Но если они пытаются предупредить об этом свою страну (как Демосфен, указывавший афинянам на македонскую опасность, или Черчилль — англичанам на угрозу гитлеризма), их обычно не слушают, ибо послушать их значило бы искусственно высвободить внутри своего Мы равную энергию сопротивления, что без факта вражеского нашествия невозможно.

Нарушение динамического равновесия, вызванное про-мышленно-технической революцией, остается и в наши дни самой острой проблемой. Остроту ее можно увидеть очень наглядно: достаточно представить себе, что стало бы с миром, если бы завтра вмешательством какой-нибудь высшей силы было проведено всеобщее и полное разоружение. Для мира и цивилизации это означало бы остановку половины всех предприятий, резкое снижение товарооборота, развал финансовых систем, чудовищную безработицу, то есть полную ката-строфу и хаос. Ибо энергия осуществления, поглощаемая сейчас военной промышленностью и содержанием армий, так велика, что внезапное высвобождение ее привело бы к немедленному крушению даже того зыбкого равновесия, которое пока спасает нас от ужасов новой мировой войны.

Таким крушением в миниатюре явился кризис 1929-33 годов. Человечество тогда попыталось вернуться на мирные рельсы, но немедленно зашаталось, как велосипедист, слишком сбавивший скорость, и, чтобы совсем не упасть, снова поспешно нажало на педали военных приготовлений. Там, где это замедление было особенно сильным, в Германии, не имевшей права (по условиям Версальского мира 1919 года) вооружаться, высвободившаяся энергия оказалась так велика, что гитлеризм, овладевший ею и направивший назад в военное русло, немедленно захватил власть и обрушил на мир всю ее страшную силу. Стабилизация положения, достигнутая развитыми странами после Второй мировой войны вселяет некоторые надежды, но увы, слишком очевидно, что и она держится целиком на гонке вооружений. И что бы ни принесло нам будущее, уже сейчас ясно одно: постепенное разоружение в мире сможет пойти только вместе с одновременным отысканием сфер (может, и космических), в которых высвобождающаяся энергия осуществления свободы могла бы поглощаться мирными путями, и вряд ли сможет обойтись без общего снижения всех индивидуальных энергий осущест-вления, пойти на которое добровольно люди в большинстве своем еще не готовы — ни рационально, ни этически, ни религиозно.