Практическая метафизика

Воля вождя в вопросе "воевать или нет?" перестает что-либо значить. Тот вождь, который попробовал бы приказать "не воевать", был бы немедленно скинут или уничтожен, ибо властвовать над этой неукротимой силой можно, только подчиняясь ее слепым порывам. Пятнадцатилетний Александр без особого труда победил после смерти Филиппа в борьбе за престол только потому, что жаждавшая войны армия видела в нем полководца, способного воевать и побеждать. Во время племенных усобиц монголов был момент, когда Чингис с остатками своего войска был заперт после разгрома в ущелье и жизнь его находилась в руках врагов, предводитель которых, Джамуха (этакий монгольский Арджуна), в память о старом побратимстве с Чингисом пощадил его и увел своих прочь. Но после такого "недопустимого" проявления человечности большая часть его войска перебежала к Чингису, который, как нам известно, не обманул их ожиданий, превратив скоро весь народ в непрерывно воюющую армию. (С побратимом Джамухой он впоследствии расправился без сентиментов.) Также и арабы, несмотря на свою фанатическую преданность Исламу и пророку, через каких-нибудь двадцать лет после смерти Магомета возводят на престол Омейядов, потомков злейшего врага Магомета — Абу-Суфьяна, ибо связывают с их воцарением надежды на успешное продолжение захват-нических войн.

Можно смело сказать, что во всех рассматриваемых нашествиях от предводителя зависело лишь направление потока в тот или иной момент, но не сам факт движения и не огромная сила его. И факт, и сила нашествия являлись результатом высвобождения огромной энергии осуществления свободы, накопленной в процессе напряженной межплеменной борьбы. Жизнь каждого члена Мы, наполняемая все возрастающим напряжением и азартом борьбы, — вот что следует понимать под накоплением энергии осуществления свободы. Внезапное прекращение борьбы (неважно, по какой причине), чреватое для каждого члена Мы страданием и побуждающее его искать новых объектов для нападения и новых воль для преодоления, — вот что такое высвобождение энергии осуществления. Уровень энергии осуществления, необходимый для бытия индивидуальной воли, оказывается таким высоким, что даже с побежденными ничего нельзя было поделать — они не годились для роли порабощенных. Их можно было либо поголовно перебить (что часто и делалось) либо присоединить к собственному войску и разрешить продолжать войну.

Свирепые, неукротимые, бесстрашные, эти воины, жившие только войной, не имели себе равных на поле боя. Кого могли противопоставить им цивилизованные государства тех времен, оказывавшиеся жертвой их удара? Лишь собственных жителей, то есть членов оседло-государственного Мы, то есть воли Я, зажатые множеством запретов со всех сторон, и поэтому привыкшие довольствоваться гораздо более низкими уровнями энергии осуществления свободы. Даже собранные в огромные, хорошо оснащенные армии эти люди не могли противостоять натиску варваров. Варварское нашествие терпело поражение чаще всего там, где оно сталкивалось с другим таким же потоком. Так, серьезное сопротивление норманнам смогли оказать только арабы, а гунны были разбиты наступающими готами. Знаменитое "переселение народов" представляет из себя ничто иное, как цепь таких же взрывов, какие были только что рассмотрены, но, конечно, в уменьшенных масштабах и взаимно ослабленных. Однако нас сейчас интересует не скрупулезный анализ исторических эпизодов, а то общее понятие о войне, которое метафизика оказывается в силах вывести из самых наглядных примеров ее, каковыми являются походы варваров.

Военная агрессия любого Мы всегда связана с высвобождением внутри данного Мы значительной энергии осуществления свободы — вот тезис, истинность которого я постараюсь показать на множестве примеров древней и современной истории.

В частном виде этот тезис был известен любому политику, который и без метафизики знал, что если государство раздирается междуусобицами или враждой партий, оно не представляет серьезной опасности для соседей, но стоит только кончиться внутренним раздорам, как высвободившиеся силы начинают скапливаться на границах. "Французы, — писал Монтескье, — никогда не были более грозны для других народов, как после раздоров бургонского и орлеанского домов, после смут при Лиге, после гражданских войн при малолетстве Людовика ХIII и Людовика ХIV. Англия никогда не пользовалась таким уважением, как при Кромвеле после войн, происходивших при Долгом парламенте. Немцы получили преобладание над турками только после германских гражданских войн"⁷¹.