Практическая работа по обитателям болота

Мастер промолчал, но его взгляд сказал о том, что мужчина остался при своем мнении. Закрыв личные темы, правитель и его фаворит еще некоторое время обсуждали рабочие моменты, а после разошлись. Гудвин – на свое рабочее место – туда, где его знали под совсем другим именем, а Лель, не иначе как в виде исключения, – домой. Спать. Тоже не иначе как в виде исключения.

Юлия Ла-Шавоир Аристова Больничное крыло Кален-Зара

В воздухе разливался восхитительный запах утра. Знаете, как оно пахнет? Ночной свежестью, росой и уже прогретой солнцем зеленью. Восхитительно!

Солнышко щекотало ресницы. Я улыбнулась и, сморщив нос, зарылась лицом в подушку.

М-м-м… как же хорошо. И мне кажется или вокруг витает еще и аромат свежего кофе?

Потягушки прервали покашливание и холодный голос:

– Доброе утро.

Я мигом открыла глаза, села и с испугом уставилась на сидевшего в кресле Феликса Ла-Шавоира. Я невольно залюбовалась недовольным любимым мужчиной.

Вызывающе вальяжная поза – лодыжка лежит на колене. Кик был одет в строгий клетчатый костюм, который безукоризненно сидел на фигуре, и сейчас изучал циферблат карманных часов. Волосы идеально лежат, лишь одна прядь падает на глаза… почему-то очень запавшие и утомленные.

– Итак… – Феликс оторвал взгляд от часов и перевел на меня. – Сейчас – восемь утра. Дома я появился около двенадцати ночи и не нашел тебя в постели… Меня, разумеется, чуть успокоили тем, что последним гостем у нас был Лельер Хинсар. Ну, как успокоили… насколько вообще может успокоить новость о том, что твоя женщина ушла в ночь с самым известным и беспринципным бабником столицы!

– Кик… – нерешительно начала я, но меня резко прервали. Очень резко.

– Молчи. Я еще не закончил, – коротко бросил кикимор, вновь во всей красе проявляя свою диктаторскую натуру. – Итак, я, признавая твое право на развлечения за пределами дома, терпеливо прождал несколько часов. Но ты не появилась. Тогда я взял на себя смелость нанести визит шуту Гудвина… и что же? Я даже там тебя не обнаружил. И как ты думаешь, Юленька, какие мысли в тот момент были в моей голове?

– Нехорошие, – вздохнула я, вспомнив о том, что бывшая невеста предала Кика незадолго до свадьбы. – Но Феликс, я не Минавель!

– Я в курсе. И Лельер – не Элливир. Ты, моя милая, блондинка, на которых периодически клинит нашего друга. Хочешь знать, скольких невинных девушек он убил до того, как мы поняли, что с ним и как этому препятствовать? Их вина была лишь в том, что они имели похожий цвет волос!

– Но я не такая… у меня не серебристые волосы.

– А ты правда думаешь, что он убивал только сереброволосых? В Малахите эльфиек почти нет, Юля. Он ловил тех, кого воспаленное воображение сочло похожими!

Я подавленно молчала, разглядывая узор на одеяле и свои руки, нервно комкающие покрывало.

– Так вот, пока я в красках вспоминал, что осталось от глупой девчонки несколько лет назад, меня успокоили. Моя девушка вместе с шутом всего лишь ограбили музей. Какое облегчение! Минут десять Маэжи молился!

– Не ерничай, – наконец не выдержала я. – Да, я виновата, но… зачем так?!

– А я не ерничаю, милая. Я правда молился. До того, как узнал, что с тобой все же все хорошо.

Я окончательно смутилась и ощутила, как внутри противно царапает чувство вины.

– Прости.

– За что? – хмыкнул Кик. – Ты же у нас взрослая, самостоятельная девочка и сама решаешь, как именно влипать в неприятности. Кто я такой, чтобы тебе мешать в этом благом деле. Всего лишь опекун и любящий тебя мужчина, а это же такие мелочи.

Я прищурилась, по-прежнему не поднимая глаз и не меняя позы.

Какие слова-то интересные. И еще более интересные выводы.

Я спокойно, серьезно посмотрела на кикимора и спросила:

– Чего ты хочешь, милый мой?

– Того, чтобы ты думала не только о своих мимолетных прихотях!

– Любопытно. Ты так говоришь, словно я только прихотями и занимаюсь.

– На тебя плохо влияет Лельер. Юлия Ла-Шавоир, я против вашего тесного общения. И раньше не одобрял, но сейчас категорически возражаю.

Я усмехнулась и, увидев в голубых глазах Кика нехорошее выражение, поняла, что ему это явно не понравилось. Как и моя смелость.

– То есть запрещаешь?

– А если так? Или он тебе дороже, чем я? – прямо спросил мой дорогой зеленый манипулятор.

Донельзя сволочной зеленый манипулятор.

– А почему я вообще должна выбирать? Почему я должна кого-то выкидывать из своей жизни, потому что ты так сказал?!

Я не удержалась и повысила голос. К чести болотника, он понял, что перегнул палку, и не стал вступать в столь желанное сейчас мною выяснение отношений.

– Не будем ссориться, – успокаивающе протянул Феликс и поднял ладони в знак капитуляции. – Обсудим эту тему потом еще раз.

– А если я не желаю обсуждать потом? – несколько сварливо спросила я, бесясь от того, что ожидается еще и второй, а то и третий акт марлезонского балета под названием «Прогнем Юлю под себя».

– То придется. – Он наклонился, поцеловал обезоруженную меня сначала в лоб, потом нежно и ласково в губы и, оторвавшись, прошептал: – Я люблю тебя, кудрявое солнце.