Практическая романтика

Быть может, этот запах и перепутал мои мысли, когда мы возвращались с Верочкой в троллейбусе домой, сдав последний экзамен. Сестра втыкала в телефон, не обращая на меня внимания, а я, не желая садиться на свободное место рядом с ней, стояла и улыбалась улицам, мелькавшим за окнами. И вдруг Верочка сильно вздрогнула, заметно напряглась, вытянулась, прислушиваясь к шумной компании, что вошла в заднюю дверь на предыдущей остановке. Резко повернулась, все сильнее удивляя меня вытягивающимся лицом:

— Ульяна, это же Керн…

Я не поняла ее фразы и переспросить не успела. На меня налетели сзади, обнимая и прижимая к себе. А потом и вовсе поцеловали в висок, выдыхая радостно:

— Иришка, черт тебя возьми, ты когда приехала? Почему не позвонила-то?

Мужчина прижимал меня к себе сильно, не позволяя легко вывернуться. Меня замутило, до судорог скрутило от отвращения, что какое-то постороннее чмо меня лапает, потому и мой рык прозвучал резко, заставляя всех пассажиров покоситься в нашу сторону. После этого я сразу получила свободу, отлетела на пару метров, едва не снеся с ног другого пассажира, и посмотрела на своего обидчика.

Парень, едва ли намного меня старше, удивленно хлопал ресницами чуть темнее русой шевелюры.

— Ой, — единственное, что он сказал после драматической паузы.

— Вот именно, — я чувствовала, как злость отступает, но все же обозначила свое отношение: — Никакая я тебе не Иришка, и не смей меня трогать!

— Ой, — повторил он, уже начиная улыбаться. — А со спины и не отличишь. Извини, пожалуйста. Ой.

Обознался, конечно, перепутал с какой-то знакомой. Потому улыбается теперь так изумленно, тушуется и глупо ойкает. Я уже успокоилась, отмахнулась и тоже улыбнулась в ответ:

— Ничего страшного, бывает. Ты тоже извини за реакцию.

Я ждала, когда он наконец-то отойдет и позволит мне встать на прежнее место, но парень все смотрел и улыбался — и, должна признать, улыбался он совершенно очаровательно. Высокий, широкоплечий, русоволосый, глаза — светлые, почти серые. Но такой цвет обычно сильно меняется, в зависимости от одежды, и может колебаться от насыщенного синего до почти бесцветно-металлического. Однако красивым его делала именно улыбка — открытая, широкая, смущенная. Обескураживающая. Мне кажется, что такие люди могут рождаться только на берегу моря — лишь у детей, выращенных на бескрайнем солнце, бывают такие улыбки, будто впитавшие яркие блики.

— Ты точно не Иришка? — задал он совсем уж нелепый вопрос.

— Точно-точно, — я не могла не улыбаться. Стоило бы снова начать смотреть в окно, потому что пока я смотрела на налётчика — улыбалась, как форменная дура. Хотя, уверена, весь троллейбус улыбался, глядя на него. Очаровательный балбес. Точно очаровательный и точно балбес.

— А кто? Не то чтобы я интересовался, как тебя зовут, но мне срочно надо удостовериться, что ты не Иришка! Потому что на ощупь Иришка.

Позади нас хохотнула какая-то женщина.

— Да не Иришка я!

— А кто? — он добавлял в голос бронебойной наглости.

— Ульяна, — ответила я, не в силах сопротивляться напору. — Доволен?

— Более чем, — обрадовался он и тут же позвал другим тоном, едва не мурлыкая: — Ульяна!

— Что?

— У меня проблема, Ульяна. Не одолжишь ручку? Черт, мне срочно нужна ручка! Ульяна, ручку или карандаш дай! — он говорил всё громче и быстрее.

Я окончательно растерялась, но порылась в сумке и быстро нашла в кармашке то, что он просил.

— А листок есть? — этот наглец вообще закусил губу и заглядывал ко мне в сумку с видом любопытного ребенка. — Зачем мне карандаш без листа?

Я вынула и блокнот, дернула оттуда лист, протянула. Но парень покачал головой и заявил:

— Нет, сама пиши, у меня руки заняты.

— Чем?

— Вдруг ты падать начнешь, и мне придется тебя ловить. Вот тогда и порадуешься, что я в тот момент всякую ерунду не держал!

— А что я писать-то должна?

— Как что? Свой телефон, конечно.

Теперь к хихикающей женщине присоединилось еще несколько веселых пассажиров. Уже до всех дошел смысл представления. Даже до меня, отчего я невольно начала краснеть. Покачала головой.

— Так ты специально на меня налетел? Извини, но…

Он не сбавлял тона, чем смущал меня еще сильнее:

— Только не говори, что проблема во мне! Если бы каждый раз, когда мне отказывает красивая девушка, я получал сто рублей, то у меня сейчас бы было… сто рублей!

Ему удалось выбить меня из колеи окончательно:

— Красивая девушка?

— Ульяна, срочно, телефон! Ты разве не видишь, что я без твоего телефона совсем пропаду? Уже моя остановка. Решай. Решай за нас обоих, Ульяна!