Практичное брутто, волшебное нетто

На прогалине у южного утеса дуло зверски. Ал сразу приметила согбенную, старающуюся спрятаться от пронизывающих порывов фигуру. Ветер рвал темный длинный плащ, обвивал широкие полы вокруг длинных и стройных капитанских ног. Все как в мечтах. Но настроение вовсе не то.

Лорд Лино кинулся навстречу:

— Ты пришла! Наконец-то! Я уже отчаялся…

Ветер-насмешник уносил частицы слов, но понять смысл восторгов вполне удавалось. Лицо Себастио сияло. И эти слезы — от ветра ли, от глубокого ли чувства, ему шли… Как же неправдоподобно красив…

Лорд Лино упал на колено, порывисто схватил руку девушки и припал губами к запястью, затянутому в черную кожу.

— Наконец-то! О, сколько дней, сколько ночей и вечеров я ждал этого мига! Ты пришла!

Ал подумала, что ветер вполне уместно раздувает по камню ее собственный плащ, эффектно рвет подол платья, и вишневая парча — пусть и потерявшая во тьме существенную часть своего дивного насыщенного цвета — но все равно почти королевская — сурово горит в дрожащем лунном свете. Что ж, нижняя часть леди Нооби в полном порядке, верхняя слегка тормозит. Пора окончательно отдать швартовы…

…— Я ждал, ждал и думал… — лепетал капитан, и злой веселый ветер, разбивал эту ложь о близкую скалу.

— Так откуда герцог узнал о нас с вами? — спросила Ал у ветра, вырывая ладонь от лобзающих уст.

— О, я объясню! Я все объясню, дорогая! Я был вынужден открыть правду, пригрозить отцу. Когда я узнал о стоящих за твоей спиной высоких покровителях в Глоре, я прозрел и немедленно потребовал у отца оставить тебя в покое. Если бы ты, моя любовь, была с самого начала до конца откровенна со мной…

В этом месте Ал не совсем поняла о чем речь, но красавец так откровенно врал, что было даже обидно. Вот как можно было ему хоть на мгновение доверять⁈

— Что ж, теперь я буду откровенна, — морщась, пообещала леди Нооби.

— Да! Да, дорогая! Мы поклялись доверять друг другу. Уверяю, в Глоре не будут разочарованы…

Капитанское бесконечное «ты», «тебя», «дорогая» невыносимо резало слух. Говорил ли он так раньше? Демоны его знают. И вообще какой-то сущий бред несет. Может, пьян? Прихватил с собой фляжку для согреву и пожалуйста.

Ал осознала, что вообще не желает разбираться, пьян ли он, сошел с ума или просто глуп. Ведь даже не пытается отрицать, что все разболтал своему незаконному папаше.

…— Молю, прости меня! О, Аллиотейя, если бы твое благородное сердце только ведало… Умоляю, свидетельствуй на суде в мою пользу. Стоит тебе сказать слово… Одно единственное слово!.. Я отслужу Глору, мы уедем из проклятой Дюоссы. Отец обещал дать корабль и денег. Я сделаю тебя счастливейшей из женщин… — Себастио ухватил левую длань возлюбленной и принялся покрывать поцелуями. Поцелуями стопроцентно и патентовано страстными — любая конторщица проверит на счетах и подтвердит.

— Полагаю, в данное мгновение вам уместнее преклонить оба колена, — молвила девушка, напрягаясь.

Вот с этим благородный капитан не замедлил, ловко подстелив полу плаща, рухнул на оба колена и продолжил чмокать руку возлюбленной.

Страсть… Она ведь разной случается. Иной человек страстно хочет спастись и вымолвить прощение, заполучить деньги и спокойную жизнь, другой, ослепнув от любви и страсти, пылает всем своим большим и больным сердцем. Страсть скрепляют пролитой кровью, иной раз замок страсти возносится на зыбком песке. Всякое бывает. Но не бывает страсти, воздвигнутой на брезгливости. Хотя и такое не исключено. Иной раз просто ужаснешься — неужели вот ЭТО я и любила⁈ Стукнуть хорошенько, размазать, отскрести с пола и навсегда забыть.

Аллиотейя Нооби стукнула. Надо полагать, это был не порыв страсти, а вполне подготовленный и осмысленный поступок, ибо целила Ал определенно в нос. Там, говорят, больнее. Увы, как часто наши желания расходятся с нашими возможностями!

По носу Ал не попала, крепко сжатый кулак угодил куда-то в глаз. Коленопреклоненный лорд Лино с удивительной для столь крепкого мужчины готовностью рухнул на спину и замер недвижимым. Аллиотейя повернулась и пошла прочь.

Ветер воюще хохотал и обвивал бархатом плаща ноги девушки, пьяно качалось под обрывами необъятное блюдо посеребренной Кедры, брызгами летели в небе звезды. Ал держала спину прямо, не позволяя ветру и смеющейся осени угадать свой страх. Все чудилось, как хватают сзади за плечи, потом прихватывают за горло…

…У тропинки Аллиотейя Нооби не выдержала и оглянулась — былой возлюбленный оказался жив, елозил запутавшимися в плаще ногами, пытался сесть. Выглядело это позорно, но утешительно. Ал хмыкнула и легко сбежала по тропинке вниз…

Под скалой ее перехватили за плащ:

— Чертовски ветряная ночь, — сообщила, шмыгая носом, конторщица. — Но я не жалею, дело того стоило. Это было красиво!

— Да? — засомневалась Ал. — Вышло как-то грубо. Примитивно. Все-таки, благородный человек. Нет, в глаз как-то недостойно, нужно было по носу.

— Твой род заведомо благороднее, имеешь полное право врезать куда угодно, — заверила Тиффани. — Пошли скорее греться! Ух, с одного удара. Нет, я не ожидала. Вот славно-то!