Практик

Василь ответил пристальным взглядом, потом кивнул.

— Она. — И сразу вспылил. — Да не в этом дело! Что за ерунда? Почему это меня к стенке? За что⁈

Я пожал плечами.

— Почему и за что — не ко мне вопрос. Я только расстрельные списки видел. Но либо твоё общение с Зимником аукнулось, либо из-за Машки в мясорубку угодил. Вас обоих в расход определили.

Василь аж посерел.

— Когда поженились-то? — спросил я и передвинул товарищу чашку и блюдечко с пирожным. — Давай! Тебе сейчас глюкоза нужней.

Тот какое-то время непонимающе смотрел на меня, потом взял ложечку и сказал:

— Месяц назад поженились. Её сразу после этого в заграничную командировку отправили.

— В Ридзин, ты сказал?

— Туда.

Василь отломил кусочек пирожного, и рука его задрожала, но он тут же совладал с собой. Отправил десерт в рот, запил чаем и спросил:

— Сдаваться нет смысла, думаешь?

— Ни малейшего, — покачал я головой. — Я лишь винтик, помочь не смогу. Тебе надо за границу когти рвать. А как всё уляжется, глядишь, и смогу на нужных людей выйти.

— За границу? — скривился Василь. — Легко сказать! — Он осёкся, задумался о чём-то и решительно кивнул. — Да, ты прав! К Машке в Ридзин двину!

— Вот! — наставил я на него указательный палец. — Молодец!

— Машка — не дура. Её так просто не возьмут. Выкрутится.

Я выложил на стол ключ и передвинул его товарищу.

— Это что? — удивился он.

— Ключ от банковской ячейки. Там немного рублей, что-то около трёх тысяч лат и разной валюты ещё на эту же сумму примерно. Плюс два паспорта. Наш и латландский. Фотографии либо сам переклей, либо умельца какого найди. Связи у тебя должны быть.

Василь округлил глаза.

— Это как вообще⁈

— Был в командировке в Ридзине, кое-что осталось, — усмехнулся я и рассказал, в каком именно банке арендовал ячейку и как получить к ней доступ. — И вот ещё что: в Ридзине отыщи такого Иннокентия Легкоступа. Для начала справься о нём в гостинице «Старая Ливония». Как найдёшь, сошлись на меня и напомни о доле. С него причитается сто двадцать пять тысяч лат.

— Сегодня уже ничему не удивляюсь, — вздохнул Василь и сунул ключ в карман. — Петя, ты подпольный миллионер?

Я пропустил шутку мимо ушей.

— Учти: деньги — горячие. Если Кеша скажет ждать, ты на него не дави. Как деньги получишь, начни потихоньку в дело вкладывать. Главное не выделяйся и мосты за собой не жги. Я всё же попробую за тебя словечко замолвить.

— И всё?

— А что ещё? Я ж тебя не вербую, просто в Ридзине дела незаконченные остались. Живи себе потихоньку, а дальше, глядишь, всё и устаканится. Если что — я весточку передам. И вот ещё что: последний раз мы с тобой общались в середине февраля, ты денег в долг попросил, я тебе ключ от банковской ячейки дал и тогда же на Кешу наводку дал. А теперь давай — не рассиживайся. Беги, Василь! Беги!

Василь протянул руку.

— Ну, Петя, ну спасибо! Ты настоящий друг!

— Пустое! Дома не появляйся, дуй прямо в банк. Всё, мне тоже бежать пора, пока не хватились.

Мы обнялись на прощание, и Василь поспешил к выходу, напоследок сделав ручкой официантке, а я попросил добавить к бутербродам две бутылки газводы и рассчитался за свой заказ.

На сердце было неспокойно. Если Василя возьмут, мало мне не покажется.

Но это ерунда, всё сделал верно.

Проехали!

Как я и надеялся, такой уж большой проблемой моя отлучка не стала. Если разобраться, она не стала проблемой вовсе. Никто моего отсутствия попросту не заметил, а следственные действия по первому же адресу затянулись до позднего вечера — я не только к своим бойцам присоединиться успел, но ещё и на месте примелькался. Опять же — бутерброды. Так и так кого-нибудь за съестным отряжать пришлось бы. Возникнут вопросы, отбрешусь.

По городу мы в итоге мотались всю ночь напролёт, на Якорную площадь вернулись уже только под утро. Ситуация в столице оставалась спокойной, военная техника на улицах не появилась, вышли газеты с передовицами, клеймящими позором «кровавого скомороха» Черника и его пособников из числа недавних руководителей РКВД. Собственно, посвящены этому были не только передовицы, но и большая часть других полос, публиковались даже коллективные письма в поддержку товарища Баюна от рабочих столичных заводов, студенческих ячеек Февральского союза молодёжи и скаутских дружин.

Впрочем, толком ознакомиться со свежей прессой не получилось — если остальных отправили отдыхать в дежурное помещение, то меня затребовал к себе Городец.

Здание ускоренными темпами приводили в порядок сразу нескольких бригад рабочих, а сотрудников в коридорах оказалось даже больше, нежели в мои прежние визиты сюда. Одни тащили невесть куда стопки папок, другие проводили совещания в кабинетах с распахнутыми настежь дверьми, всюду слышался перестук печатных машинок. Но вот суетятся это старые сотрудники или уже нагнали новых назначенцев, так сразу было и не понять. Скорее всего — серединка на половинку.

Георгию Ивановичу выделили просторный кабинет с приёмной, я пересёк её, встал в дверях и откашлялся. Городец оторвался от заваленного бумагами рабочего стола, откинулся на спинку обтянутого кожей кресла и указал на диванчик.

— Посиди пока.