Практика дзэн

Я не хочу преуменьшать важность третьего нэн или порицать его деятельность. Наоборот, третий нэн — это хозяин ума. Когда он очищает себя от своих иллюзорных мысленных стандартов, он может действовать в полнейшей гармонии с первым нэн. Но у большинства людей он погружен в заблуждения. Поэтому в работе ума возникают трения и разлад; первый нэн уступает третьему нэн или оказывается поврежденным, а второй теряет голос; в результате появляется предрасположенность к душевному заболеванию.

Заблуждение приходит вследствие эгоцентрических мыслительных штампов, порождаемых «я», которое связывает истинного человека. Никто не стесняет вас, кроме вас самих. Ваша истинная свобода будет достигнута тогда, когда вы освободитесь от самого себя.

Для того, чтобы восстановить подлинную познавательную способность, мы должны завершить реставрацию в смысле дзэн. Это процесс освобождения первого нэн (ощущение) от контроля третьего нэн, а третьего нэн — от контроля эгоцентрической индивидуальности. До тех пор, пока этот эгоцентризм продолжает существовать, мы не в состоянии видеть его в чистой форме. Ученик дзэн привыкает к устранению своего эгоцентрического индивидуального «я», к возвращению в состояние абсолютного самадхи, абсолютной душевной пустоты, обнаруженности

Реставрацию в смысле дзэн можно в некоторых отношениях сравнить с тем, что называется феноменальной редукцией, но между этими двумя явлениями есть и существенная разница. Может быть, небесполезно внести ясность в этот пункт. Сначала процитируем одно место из Гуссерля: «Я, как личность, как предмет в этом мире, и душевная жизнь, как душевная жизнь этой личности, размещены в объектном времени; неважно, если даже мы размещены совершенно независимо друг от друга, — в трансцендентном и эпистемологическом смысле мы не существуем. Только благодаря редукции, той самой, которую мы уже назвали феноменологической редукцией, я достигаю абсолютной величины, которая более не представляет собой чего-то трансцендентного. Если бы даже я поставил под вопрос «я», мир и душевную жизнь этого «я», как таковые, все же мое простое «видящее» размышление о данности апперцепции, относящейся к текущей ситуации душевного процесса, и о «я» приносит с собой явление этой апперцепции, — так сказать, явление «восприятия, объясняемого, как мое восприятие». Конечно, я могу также воспользоваться здесь естественным способом размышления и отнести это явление к моему «я», постулируя такое «я» как эмпирическую реальность, снова говоря: я обладаю этим явлением, оно мое. Тогда, чтобы вернуться к чистому феномену, я должен был бы еще раз поставить под вопрос «я», как и пространство, и мир, и благодаря этому обнаружить чистый феномен, чистое мышление. Но, воспринимая, я могу также, в качестве «чистого» виденья, как бы смотреть на само восприятие, на такое, каким оно является, и не обращать внимания на его связь с «я», по крайней мере, отвлечься от этой связи. Тогда восприятие, которое благодаря этому схвачено и лишено ограниченности в «виденье», будет абсолютным данным, чистым феноменом в феноменологическом смысле, отвергающем все трансцендентное.

Гуссерль говорит здесь, что его «виденье» смотрит на его же восприятие, которое освобождено от «я» процессом редукции; и таким образом приходит к чистому феномену. Согласно нашему пониманию, это «виденье» должно быть действием третьего нэн, а восприятие Гуссерля должно представлять собой действие первого нэн. Согласно Гуссерлю, это восприятие первого нэн до редукции представляет собой действие «я» и эпистемологически не существует. Чтобы дойти до чистого феномена, необходимо освободить от «я» первый нэн и очистить его редукцией. Гуссерль ничего не говорит о взаимоотношениях между третьим нэн и «я», он как будто считает само собой разумеющимся, что «виденье» третьего нэн интуитивно, чисто и не имеет ничего общего с «я». Но мы уверены в том, что деятельность третьего нэн обычно искажена заблуждающимся «я», т. е. самой же деятельностью этого третьего нэн, что ее нужно освободить от такого искажения. Мы верим, что для достижения этой цели необходимо предпринять трудную тренировку дзадзэн. Такое состояние не есть нечто, сознаваемое процессом умственного абстрагирования, и этому пункту мы придаем большую важность. Короче говоря, с нашей точки зрения, необходимо сначала добиться освобождения третьего нэн, а вслед за этим первый нэн естественно восстанавливает свою функцию познания мира таким, каким он есть. А Гуссерль не признает познания мира явлений первым нэн. Таковы важные пункты, в которых мы расходимся с Гуссерлем.