Практика хатха-йоги: Ученик без «тела»

Достаточно очевидно, что выбор хатха-йоги как подобного центра составляет методологический прием. После отчетливого обнаружения открытости границ данной традиции центрация на данном способе самоощуществления отпадает за ненадобностью при дальнейшей работе в целостном контексте традиций.

Введение. «Тела» традиций

Понятие телесности рассматривается здесь в широком контексте, принятом в современной философии, а именно, как воплощение определенного способа построения мышления, заданного той или иной культурной системой ценностей. «Тело» новорожденного совершенно неоформленное и, можно сказать, никакое, а традиция состоит в придании определенной формы телам. Воплощение — это не факт рождения в человеческом теле, а процесс формирования, который обретает свое завершение в обнаружении пределов тела, то есть в развоплощении, или смерти. Все усилия самосознания сводятся к попыткам выделить чистое сознание из видимости тела и осознать саму телесность. Все духовные пути расходятся по их отношению к телу, — производится ли самореализация в духе или в теле, — но все они сходятся в сосредоточении на отношении к телу. Одухотворение тела вплоть до преображения материи в сознание принято в даосизме, буддизме ваджраяны и хатха-йоге.

Культурные традиции заняты воплощением человеческих существ, а духовные практики — их развоплощением. Практика хатха-йоги предполагает методологию полного развоплощения и овладения сознательным построением своей телесности того или иного вида. Определение пограничных областей в сфере хатха-йоги состоит в опознавании традиций на уровне структуры индивидуального тела их адептов. При подобных взаимодействиях практик хатха-йоги выступает как человек, сознание которого в наименьшей степени обусловлено культурным «телом». Как известно, в йогической философии нет вообще ничего, кроме телесности, и вся духовная структура представляет собой различные «тела» той или иной степени тонкости и осознанности. Мышление как виджнянамайя-коша есть некое «сознание» в физическом теле, но оно также есть некое «тело» для такого сознания, как анандамайя-коша, которое тоже есть некое «тело». Телесность — это сознательность.

Взаимообусловленность воплощения и развоплощения достаточно очевидна, что и отражается в нераздельном и неслиянном со-бытии сакрального и профанного на протяжении истории существования воплощенных человеческих существ. Ученик в хатха-йоге не обладает «телом» в двояком смысле: с одной стороны, он уже не довольствуется неосознанным культурным «телом» и решительно растождествляется с ним, снимая всякую социальную личность, а с другой стороны, он не владеет телесностью как таковой, то есть теми способностями к развоплощению, которые далее позволяют мастеру хатха-йоги создавать себе такое тело, которое его вполне удовлетворяет для совершения тех или иных действий, если в них вообще имеется надобность. Таким образом, «утрата тела» — это предпосылка овладения хатха-йогой как таковой: пока человек доволен своим телом, он не чувствует его вообще, не задается целью его преобразовывать, и у него нет стремления к практике.

Существует мнение, что хатха-йога преимущественно относится к практикам, направленным на «разбирание» тела, нежели на его «собирание». Здесь предполагается, что прежде чем правильно собрать и выстроить тело, сначала нужно разобрать неправильное телосложение. По существу, данная позиция относится скорее к так называемым современным стилям хатха-йоги, которые имеют весьма опосредованное отношение к исконной хатха-йоге. Можно привести немало высказываний современных учителей, что йога призвана создавать «пространство в теле» или «очистить тело». Процессы структурирования и наполнения действительно носят производный характер, а нередко переводятся уже в терминологию энергии и сознания, а не телесности. Однако полная реализация в изначальном замысле хатха-йоги означала способности не только к растворению тела в чистом свете, но и к сгущению нужного тела или даже несколько совокупных тел одной личности.