Практика хатха-йоги: Ученик без «тела»

Тело само представляет собой некую «метафору» духа, поэтому провести границу метафоричности и действительности в описании хатха-йогической «внутренней алхимии» не всегда возможно, если вообще необходимо. Пока поддерживается противоположность между телесным и духовным, вопрос о подлинной реальности того или иного — это не более чем договоренность о терминологии. В философии основателей хатха-йоги Реальность понималась как полное единство воплощенного состояния духа и развоплощенного состояния тела. Причем, идеальным считалось не статическое, а динамическое единство. Таким образом, телесность — это всегда некий процесс, и такое представление о теле отражается во многих школах индийской философии. Следовательно, бытийность «без тела» характерна для ученика хатха-йоги в смысле налаживания процесса там, где он отсутствует в силу культурной стагнации, и тела воспроизводят некие штампованные формы.

В философии хатха-йоги наличие или отсутствие тела — это не количественная, а качественная характеристика. Тело как некая данность вовсе не заведомо предопределяет дальнейшее овладение телесностью или же забвение в чистой духовности, когда тело постоянно выпадает из поля внимания и теряется.

I. Кульминация телесности

Пристальное внимание к телу позволяет создавать осознанные структуры опосредования телесных проявлений. Здесь вводятся понятия, позволяющие возвести представление о телесности во всеобщность: с одной стороны, расширить чувство своего тела, распространив принципы работы с телом на целостные жизненные ситуации как на завершенные воплощения определенных спектров представлений, а с другой — применять непосредственно в практике асан или в совершаемых поступках медитативные техники вичары — самовопрошания об истинной сущности всеобщего самосознания, которое обычно начинается с утверждения «Я не есмь мое тело». Оба встречных подхода достигают кульминации в концепции принятия санньясы как «отречения от мира», или снятия внешне обусловленной телесности, с целью обретения личной свободы для внутреннего построения тела, в зависимости от необходимости находиться в поле той или иной традиции. Все три составляющих — ситуация, вичара и санньяса — имеют современные истолкования.

Ситуация в практике йоги

Утверждение «вся жизнь — садхана» не просто «лирично» в смысле настроя на преображение, но и вполне «технично» в плане осуществления на практике погружения нереального в реальное. При серьезном отношении к проживанию собственного бытия, отмеченном непреклонным намерением «видеть реальность», каждый телесный жест значим. Дело всегда не в содержании, а в форме. Любой поступок создает читта-вритти или изглаживает прежние, а в большинстве случаев существования обычного человека — то и другое вместе с переменным преобладанием того или другого. В итоге, человеческое воплощение в кармическом аспекте «вечно», особенно если к проживанию добавляется игра в виде творчества или лжи. Будь то в позитивном или негативном варианте, игровые вариации создают, так сказать, дополнительный слой читта-вритти, неизбежных даже при самой «простой и честной» жизни для ее осуществления.

Противоположным образом, йога есть «прямой путь в реальность», то есть здесь недостаточно обыкновенной простоты и чистоты, которые служат лишь подготовительным этапом. Для достижения необходимой прозрачности, проницаемой для света подлинной реальности, требуется на деле возводить каждый отдельный поступок во всеобщее. Таким образом, читта-вритти перестают возникать хаотически, а начинают формироваться без искажения истинной субстанции, куда относится и ситуация практики асан. Это постоянно стремились подчеркнуть комментаторы «Йога-сутр» при истолковании слова ниродха, если опираться на писания практикующих йогов, а не академические труды. Все попытки исправить отношение к личным читта-вритти с «изглаживание» на «контроль» отражают скрытую сущность ключевой сутры: «йога есть самадхи». При всматривании в канву повседневности этот принцип становится очевидным.