Практика Сергея Рубцова

— Давайте выпьем, курсант! Это легкое, натуральное вино. К сожалению, мне и такого пить нельзя. А капитан Николаев любит добавлять его в крепкий чай вместо варенья.

Он чокнулся с Сергеем и, подождав пока курсант осушит свой стакан до дна, выпил свою малую порцию не торопясь, небольшими глотками, полоща вином рот.

— Шамхор. Отличный букет.

Вино показалось Сергею невкусным, кисловато-терпким, пахнущим дубовой корой. Нечто вроде неудачного клюквенного морса. Правда, он совершенно не разбирался в винах.

— Ну, садитесь, — хмурясь и сильно оттопыривая толстые губы, сказал майор. — Какой вы документ нашли?

Рубцов бережно подал рецепт и объяснил, в чем дело.

— А я ведь тоже на эту бумажку не обратил внимания, — недовольно пробурчал майор, рассматривая рецепт. — Надо сейчас же передать в лабораторию специалистам, они там прочитают… Бритоголового гражданина придется задержать, если, конечно, он все еще едет в поезде… Дело серьезное. Такой прием называется «подкидышем». А что вы думаете, этот подлец Смирнов вполне мог отмочить такой гнусный номер. Убил человека и подсунул ему свой фальшивый документ. Вы знаете что, курсант, сейчас же сходите в общежитие, примите душ, лучше холодный на полный клапан и возвращайтесь. Я сделаю нужные распоряжения и буду ждать вас здесь.

Майор все еще недовольно хмурил брови, но в его сердитом бормотании Сергею почудилось что-то добродушно-заботливое, отеческое.

Зайдя в душевую комнату, Сергей случайно взглянул в зеркало и невольно замер возле него. Его лицо в зеркале казалось серым, постаревшим, чужим, глаза — запавшими. «Недаром майор испугался, увидев меня, — усмехнулся Сергей.

— Здорово этот Смирнов кишки из меня мотает…»

Он долго стоял под душем, с ожесточением подставляя бока под сильные колючие струи холодной воды, и вышел к зеркалу порозовевшим, без тени усталости на лице. Однако голова его слегка кружилась. «Неужели это от одного стакана вина?» — удивился Рубцов. И тут же отгадал причину такого быстрого опьянения: вино выпито натощак, со вчерашнего вечера он ничего не ел — просто забыл о том, что нужно было позавтракать и пообедать.

Когда Сергей вернулся в кабинет Николаева, майор сидел за столом. Вещи Смирнова, за исключением часов и мешочка с коронкой, были уложены в чемодан.

Кияшко встретил Сергея беспокойным взглядом.

— Ну, как себя чувствуйте, товарищ Рубцов? Бодрее, свежее? Отлично. Теперь слушайте: рецепт пошел в лабораторию, в отношении бритоголового согласовано с начальством. Если он в поезде, его задержат. Кроме того, будет обследован поезд и постараются обнаружить место, где было совершено убийство, а также опрошены свидетели. Я имею в виду всех, кто мог видеть Смирнова в поезде. Вы сильно подозреваете бритоголового?

«Если у него будут обнаружены документы с фамилией, начинающейся буквами «Ди» или «Ды» и его отчество начинается с буквы «Д», это наверняка — Смирнов», — хотел было ответить Сергей, но передумал и сказал уклончиво:

— Важно узнать его фамилию, имя и отчество.

— Ага! — усмехнулся Кияшко, — на этот раз «не утверждаю», а «склонен думать». Прекрасно! При задержании бритоголового сфотографируют. Я просил фотографию выслать самолетом. Завтра к вечеру она вместе с другими материалами будет у нас. Тут мы его кое-кому покажем.

На этот раз Кияшко показался Сергею суетливым и даже немножко заискивающим. Видимо, дело Смирнова и то, что в розысках этого явно подозрительного человека допущены проволочки, всерьез обеспокоило майора. «Вот тебе и «шведская спичка», — угрюмо думал Сергей. — Мне-то что, я практикант… А вас, товарищ майор, следует полагать, ожидают большие неприятности по службе».

Но то предполагаемое наказание, какое, по мнению Рубцова, мог понести майор за свое излишнее спокойствие и странную беспечность, не утешало Сергея. По своему душевному складу он был чужд злорадства, и неудачи других могли его только огорчать. Кроме того (и это было главное!), он чувствовал свою личную ответственность — дело Смирнова с первого же дня было поручено ему. Что с того, что он как практикант застрахован от серьезного взыскания даже в том случае, если Смирнова не сумеют найти.

Все равно вина перед народом останется на нем — он упустил врага.

Судя по всему, майор Кияшко был далек от таких мрачных размышлений и не испытывал особых угрызений совести в связи с последними неприятными событиями.

К нему вернулось обычное благодушное настроение. Похлопывая ладонью по листам с записями Рубцова, он заявил бодрым тоном:

— Между прочим, одобряю этот метод. Есть такой афоризм: самая хорошая память не может заменить самого плохого карандаша. Это — верно! Значит, Голубев как ушел из своей квартиры, так и пропал. Куда же его понесло?

Рубцов рассказал о том, что он узнал о Голубеве от Милицейского следователя.

— Ну, этот учитель далеко от нас не уйдет, — небрежно и, как показалось Сергею, самоуверенно заявил майор. — Кстати, как вы думаете, товарищ курсант, кого легче разыскивать — молодого или старика, если тот и другой пытаются скрыться?

Ожидая ответа, Кияшко почти с детским любопытством смотрел на Рубцова.