Практика в боевой академии 3. Его рыжая проблема

— Этель, Ар, Николас и Кельвин в лодку. Ну и еще кто-нибудь, кто готов с ними разделить наказание.

— А я-то причем? — возмутился Кельвин. — Я не имею отношения к жабулю!

— Тебе напомнить, где ты сейчас должен быть?

— Не надо, — тут же торопливо заметил Кельвин и первым из нас полез в лодку отвоевывать у жабуля относительно чистое место.

— Вот и прекрасно. А то догонит твоя мамочка, будет грандиозный скандал из-за тебя поганца. А он обязательно будет.

— Да может, пронесет?

— Тебя? Непременно, особенно если будешь незнакомые ягоды с куста жрать. А мамочка твоя сейчас обнаружит, что нет дитятки, и примчится скандалить. Хорошо, если мы в это время будем на острове, тогда, может быть, к нашему возвращению она вынесет мозг кому-нибудь другому и успокоится. Но мне все равно достанется за твою нелепую попытку казаться самостоятельным.

— Но я уже совершеннолетний! — с пафосом выдал Кельвин и я фыркнула. Кого и когда это волновало?

— Вот маме своей и расскажешь, а потом послушаешь, что она тебя ответит. Самое главное тон не забудь такой же сохранить.

Кельвин заметно помрачнел, из чего я сделала вывод, что он уже рассказал, ответ послушал, и после этого ответа, решил сбежать, страшно оскорбившись. Оскорбляться Кельвин любил, правда, обычно на меня.

Следом за Кельвином залез Ник, а потом Ар подал мне руку, чтобы я забралась, хотя в этом не было необходимости, здесь было невысоко, и залез сам. По берегу нервно расхаживал Котичка. Он хотел плыть с нами, но не желал подходить к воде, и тем более лезть в покачивающуюся на волнах лодку, поэтому раздраженно дергал хвостом, иногда шипел и тряс лапами.

— Ну, давай быстрее! — подогнал его мэрш. — Или оставайся тут!

— Моу-кроу… — стенал некрокот с берега. — Проти-у-вно-у.

— Тут не мокро! — сказала ему я. — Давай, забирайся!

— Мокро-у, ла-у-пы будут мокрые проти-у-вно!

— Оставайся на берегу!

— Не-у-т!

Спор продолжался, мэрш начинал выходить из себя. Отправка задерживалась, Котичка нервничал, мы ждали. В результате Ар выругался и выбрался обратно на берег, чтобы подхватить огромную тушу некрокота на руки. Котичка тут же истерично заскрёб передними лапами, пытаясь залезть повыше на Ара. При этом зверь бешано вращал глазами и даже пару раз истошно мяукал.

— Вот не надо делать вид, что ты испугался! — недовольно огрызнулся Ар. — Совесть имей, а то ссажу!

— Не уро-у-нишь? — подозрительно поинтересовался некрокот, но послушно затих.

— Не уроню, если некоторые не будут елозить.

Котичка послушно замер, даже кончик хвоста не дергался, а висел сосиской, пока Ар затаскивал животину на лодку.

Хвост у Котички был длинный и пушистый, он спускался почти до земли и, естественно, макнулся в воду, когда Ар делал шаг с берега в лодку.

— Я сказа-у-л же, что намочишь! И намочи-ул! Не-ут веры людям! — мявкнул кот, поспешно пытаясь вырваться из рук Ара. Лодка закачалась, и мы все вместе с жабулем и пушистым истериком едва снова не полетели в воду.

— Я тебе обещал, что не уроню! А не что не измочу! — возмутился Ар, который за свою бескорыстную помощь еще и отгреб. — А ты если не перестанешь истереть, искупаешься весь! И нас искупаешь!

Котичка перестал дергаться, замер, найдя устойчивую позу, и укоризненно посмотрел на хвост. Вздохнул и принялся вылизывать самую красивую свою часть.

А мэрш скомандовал.

— Что сидим, как без воздушника на борту? Поплыли быстрее, пока у вас еще какой беды не случилось!

Море было прекрасным, солнышко жарким, а компания специфической. Пожалуй, на обратный путь нужно некоторых ее членов поменять. Как мы не утонули, не знаю! Наверное, боги берегут своих самый забавных созданий, а мы были весьма забавны. Поржали они над нами изрядно. Некрокот с боязнью воды на маленькой лодке, которую изрядно укачивает на волнах — это испытание, а если еще добавить к этому Кельвина, который не был готов к морскому путешествию и поэтому, не взял с собой зелье от укачивания — получим нашу незабываемую поездку! Удовольствие от нее получил, пожалуй, только жабуль. Он три раза выпрыгивал из лодки. С восторгом делал круг и потом начинал скулить, цепляться короткими передними лапками за борта и проситься обратно. Николас ругался, но послушно затаскивал мокрую жизнерадостную скотину обратно в лодку. Жабуль счастливо повизгивал, неизменно отряхивался, причем летела с него не только вода и слизь. Едва мы успевали обсохнуть, как скотинка нагревалась и снова спешила охладиться.

Кельвин провел всю дорогу, свесившись за борт и подкармливая рыбок своим скудным завтраком и вчерашним ужином.

Котичка, принялся истошно орать едва мы отплыли от берега, переходя с человеческого на утробный кошачий мявк, и начал лезть на руки Ару, рискуя вместе с ним свалиться за борт. Кельвин продолжал созерцать морские глубины и радостно барахтающегося жабуля, и лишь мы с Николасом мрачно размышляли, почему согласились плыть в такой компании. Надо было бежать!

— Котичка, слезь! — взмолился Ар. — Ты сейчас рухнешь сам, утопишь меня и, вообще, колени устали! Тяжелый ведь, скотина!