Практика в преисподней

— Туда, — махнула я рукой. — Будьте осторожны, там нет гефов, только маги, с которых все и началось.

— Да, сами иные до такого бы не додумались. У них обычно более линейные решения, без хитрости, — согласился инопланетный Фонтей.

— Воистину, человек — самый страшный хищник на нашей планете, — с грустью заметил Кремер.

— Берите выше, магистр. Самый опасный во всех известных мирах, — поправил его Валенс.

И только Эзур Элазар их не слушал, он уже стоял у дверей, отделяющих его от женщины, к которой охотник успел привязаться, а может быть и полюбить. Чем туррон не шутит?

— У нас все готово! — доложил Валенсу один из чародеев. Они поставили вдоль стены, граничащей с лабораторией, странный прибор, очень похожий на несколько столбиков с натянутой между ними проволокой.

— Что это? — заинтересовался Кремер. Все же Сильвестр больше ученый, чем воин.

— Блокиратор магии. Не всей, конечно, только гибридной. Потокам магии чародеев ничто не грозит. Просто обезопасили себя от неожиданностей, — пояснил Валенс.

То есть, по сути, теперь нам ничего не грозило. Любопытные технологии у охотников. И, судя по заинтересованному блеску в глазах Веста, не одна я об этом подумала.

— Ломайте! — дал команду инопланетный Фонтей. Но никто не стал виртуозно махать ломиком или бить тараном. К двери поднесли знакомый прибор, и она просто исчезла, открыв проход.

Мы с Кремером входили в лабораторию последними. Сложно сказать, какими артефактами воспользовались чародеи, но почти все предатели застыли каменными изваяниями. В сознании находились лишь Кавецкий и Нелюб Петрович, но сейчас каждый из них явно завидовал своим заледеневшим коллегам.

Кшиштофа удерживали два охотника, а он дергался в их руках, словно тряпичная кукла. Проректору пришлось еще хуже. Маг по-прежнему был распластан на каменном полу стеклянного куба, а босая нога Жавуриной прижимала его к поверхности еще сильнее, отчего он напряженно кряхтел, краснел и истекал потом.

— А я говорю, убери немедленно ногу с этого мерзкого человека! — кричал на Юлку дед. — Стоит ему повернуть голову и он увидит… Э-э-э-э… Много интересного!

— И не подумаю! — зло выдохнула подруга, откинув нависшие на лицо золотые пряди. — Мы с ним, знаешь, сроднились, пока ты «мгновенно» шел, Зар! Активируй кольцо, и я моментально появлюсь, милая! — передразнила она чародея. — И что? Я здесь уже половину суток сижу, как в бане! В одной простыне! Голая! Перед толпой мужиков! Веника только не хватает!

«И метлы…» — подумала я. Иногда Жавурина становилась настоящей ведьмой. Она так голосила на бедного Фонтея, что я позавидовала Глебу. Зрячий мирно спал и ничего не слышал. Счастливчик!

— Пирожочек мой маковый, прости! Я спешил, как мог! — взмолился Эзур Элазар.

— Я прекрасно знаю, как ты можешь! Не вешай мне лапшу на уши! Скажи лучше — не хотел! И прекрати обзывать меня хлебо-булочными изделиями!

— Милая, прости! Я виноват! — все же умный мужик. В любой ситуации, даже если не виноват, лучше попросить прощение у женщины, или же она выбьет его из вас сама.

— Ладно, — оттаяла Жавурина. — Прощу на первый раз. Этого забирать будете? От него несет, как от группы стайеров после марафонской дистанции.

Два чародея быстро вывели Нелюб Петровича, который от Юлкиных слов покраснел еще больше, а Фонтей, наконец-то, обнял свое сокровище. И только спустя минуту жарких объятий, на Жавуриной появилось весьма скромное длинное синее платье, скрывающее все ее весомые достоинства. Ох, и жук, мой внезапный, но горячо любимый дед! Ревнивый, хитрый жук!

— Вы обвиняетесь в преступлении против человечества! — произнес Валенс, глядя на Кшиштофа и проректора. — Наказание — смерть с предварительным изъятием души.

— Вы не имеете права… — прошептал дрожащими губами Нелюб Петрович. Его лицо из свекольного вмиг стало белым.

— Имею.

— Вы не посмеете…

— Считайте, уже посмел.

— Я хочу видеть свою дочь! — взвизгнул Кавецкий.

— У вас нет и никогда не было дочери. Мутанта, которого вы создали, использовав свою ДНК, ждет изучение и последующая утилизация.

-— Не-е-е-ет! — заорал он и практически повис на удерживающих его руках чародеев.

— Уберите их! — брезгливо окинув магов взглядом, распорядился Валенс, и они тут же исчезли вместе со своими охранниками.

Я старалась не думать об их участи. Заслужили — факт, но решила спросить о лаборантах и магах, которые не принимали судьбоносных решений, но все же подверглись влиянию Кшиштофа и Нелюба.

— А с этими что будет? — кивнула на статуи.

— С этими? Ничего, — пожал плечами Валенс. — Лишим их магии, и пусть живут дальше.

Что ж, самое гуманное, пожалуй, решение из всех, которые возможны в сложившейся ситуации. И тут мой взгляд упал на резервуары с беременными женщинами.

— А с ними… — хрипло выдохнула я. — С ними, что будет?

— Конечно, наши специалисты прервут беременность и восстановят здоровье женщин. Но… — Фонтей как-то замялся. — Мы не боги. Исцелив тело, не сможем залечить все душевные раны.