Прародитель Магии (СИ)

“Ваше… Ваше Высочество. Если вы будете так… так резки вы его убьёте. Он даже не почувствует боли”. В голосе мужчины мелькнула хорошо скрытая нотка осуждения. Всё же он сам два десятка лет посвятил мастерству пыток, и ему было неловко даже наблюдать за такой грязной работой.

Артур молчал. Его служанка тоже молчала. Гриму тоже заткнулся. Ему было чрезвычайно неловко в их компании, но убежать к подмастерьям и Герберту он боялся. Только Грим среди них ходил сегодня смотреть казнь, и страх перед принцем не давал ему сдвинуться с места. Мужчина сжал зубы и продолжил смотреть.

Лезвие двигалось по эльфу подобно плавнику заплутавшей акулы, бездумные узоры появлялись на его теле. Принц орудовал ножом беззаботно, не стеснялся поглядывать на пламя свечи, в потолок. Наконец его Высочество отложил скальпель. Множество ран сочилось кровью на груди эльфа. За всё время пытки он даже не пискнул.

Грим расслабился. Принцу наконец надоела забава. Размышляя, как бы как можно более вежливо спровадить его Высочество, лысый мужчина уже было открыл рот, чтобы утешить юношу и рассказать ему, насколько стойкие существа эльфа, как челюсть Грима отвисла сама собой.

Принц засунул в разрез на теле эльфа руку, покопался и достал трепещущий кусок мяса. Грим присмотрелся, обомлел. Это было живое, невредимое, бьющиеся сердце!

Невозможно! Мужчина сперва решил, что ему просто кажется, что это обман зрения, что кто-то снова спутал обычные свечи и галлюциногенные… Но нет, как ни щурился Грим, как ни ворочал головой, сердце оставалось сердцем. Тук-тук. Принц положил его эльфу на грудь. Он дёрнулся, но глаз не открыл. Видимо эльф почувствовал дрожь, но не определил за ней собственное сердце.

Понятно почему. В такое просто невозможно поверить. Все, чему научила Грима пыточная наука, опровергало эту картину.

Но страшнее всего, что принц только начинал. Вот он снова копается в эльфийском теле, достаёт… достаёт желудок! Грим больно прикусил золотыми зубами свою мясистую губу, только бы не закричать. Он был уверен: хотя принц казался расслабленным, он проводил чрезвычайно изощрённую операцию. Он не простит Гриму, если тот его сейчас потревожит. Грим сам себя не простит.

Герберт и подмастерья давно уже не смотрели в сторону пыточного стола, и ничего не знали о чудесах, творимых Артуром.

Из эльфа выскользнула почка, за ней вторая; принц выложил селезёнку; червячком разложилась кишка; набухли и высунулись из-под грудной клетки лёгкие; довершил картину мочевой пузырь. Органы были кровавые, дрожащие, горячие. Грудь эльфа напоминал тарелку с пышными блюдами, только вынутую из печки

“Вы его не кормили. Хорошо. Неприятно работать с полным желудком”.

Вдруг заметил принц. Грим так внимательно следил за действиями его Высочества, что вздрогнул от его слов, но сразу вернулся к наблюдению. Мужчина старался запоминать все движения скальпеля.

В пыточном деле главное не только уметь причинять страдания; ещё важно в процессе не навредить. Принц извратил эту догму, но с каким мастерством он это сделал!

За всю операцию эльф ни разу не открыл глаза. Он не понимал, что с ним что-то делается и совершенно не испытывал боли. Гриму хватало опыта, чтобы различить по колебанию мышц, когда боли нет, а когда её терпят.

Это было чудо, настоящее мастерство!

Боль и блажь это две стороны одной медали. Грим не сомневался, если бы его Высочество хотел заставить Эльфа страдать, он бы кричал.

Лысый мужчина улыбнулся, вспоминая Герберта. Какую мину скривит старый осёл, когда это увидит? Предвкушение зародилось в Гриме.

Ему хотел осыпать принца похвалами, но мужчина даже терялся, с чего начать. Артур провел вивисекцию эльфа, почти не изученного пыточной наукой существа, и не совершил ни единой ошибки. Он твёрдо и гладко орудовал скальпелем по крепким мышцам эльфа. Принц был… как будто всесилен!

Артур усмехнулся горящим глазам лысого мужчины и обратился к эльфу:

“Ты занятно построен, но почти ничем не отличаешься от человека”.

Эльф нахмурился, словно сравнение с человеком задело его сильнее скальпеля.

“Пора проверить, что у тебя в голове. Просыпайся”. Артур щёлкнул пальцами. Эльф задрожал, как будто его ударило молнией, и широко раскрыл глаза. Взгляд его незамедлительно упал на дрожащую гору мяса у него на груди. Эльф прищурился, хотя его зрение было острее соколиного. Что это перед ним? Красную кипящую массу связывало множество трубок. Эльф проследил к их основанию, они зарывались в него. Он поморгал, побелел пуще прежнего и у него из горла, словно рвота, сам собой вырвался полный ужаса крик.

*********

Вот уже третий раз мастер-палач Герберт принюхивался к одной и той же склянке. Занятие это настолько же приятное, как её содержимое — эта жёлтая жидкость, особенно добытая у быка, была удивительна полезна в пытках. Как долго ещё принц будет тешиться? Вспоминая о том, что на его рабочем месте, в его священной зале, кто-то, пусть монарх, совершает надругательство над его искусством, Герберт приходил в бешенство.