Прародитель

— Я так и думал, — ответил Олеандр, осматривая площадь, — Хватай, что можешь. Пора отступать. Эльдары перегруппировываются. Я слышу, как воют их двигатели на том, что тут вместо ветра. А для последнего боя нужно место поторжественнее.

— Мы отрезаны от стыковочной башни. Возвращаемся через галерею, — приказал Байл, пытаясь перекричать вой двигателей, злобный рев болт-автоматов и заунывное пение сюрикеновых катапульт. Он пнул одного эльдара, скинув его с мостика. Оранжевая фигура исчезла в дыму, который поднимался снизу. Байл обернулся, поднимая посох. Сюрикены забили в грудь колючим дождем, едва не сбив с ног. Плащ принял на себя большую часть выстрелов, и обрывки повисли среди лезвий, торчащих из нагрудника.

Все еще находясь в неустойчивом положении, он выстрелил. Один эльдар дернулся и упал, выронив оружие. Байл зашипел и ударил его посохом по голове, проломив и шлем, и хрупкий череп под ним. Сквозь грохот битвы прорывался другой звук — сначала едва слышный, но с каждой секундой он становился все громче. Он проникал на все вокс-частоты, постепенно заглушая все. Звук вызывал ассоциации с мечом, который медленно затачивали до убийственной остроты.

Он знал, что это за звук. Боевая песня какофонов, только усиленная и многократно задублированная. Байлу подумалось, что именно это имел в виду Рамос, когда они разговаривали на «Кваржазате». Тот тогда сказал, что их песня сотрясет основы мироздания. Байл не знал, что именно они планируют, но подозревал, что к началу представления лучше отсюда убраться.

Эльдарские стражи стремительно наступали сквозь дым, заполонивший галерею, и стреляли на ходу. Байл с остальными оказался под огнем, как только они вышли из купола. И не только от стражей. За галереей носились реактивные мотоциклы, поливая отступающих ренегатов сюрикенами. Двигались они так быстро, что даже его боевые сервиторы не успевали отвечать. От массивных механоидов остались только дымящиеся груды металла.

Одного из воинов Савоны мотоциклы поймали на открытом пространстве, и он упал, истекая кровью из тысячи ран. Умирая, он смеялся и восторженно дергался.

Выжившие Дети Императора бросились в атаку, едва увидели новых врагов, и, добравшись до них в центре галереи, кинулись на ксеносов, как бешеные псы.

Савона танцевала в центре боя, ломая молотом кости и сминая броню. Ксеносы превосходили их числом почти вшестеро, но Детей Императора это мало волновало. Ножи и мечи успешно собирали кровавую дань.

Когда реактивные мотоциклы над ними на головокружительной скорости описали вираж, разворачиваясь для нового захода, Саккара с решительным видом вышел вперед. Демоны, выпущенные из склянок, кружились вокруг него, как чудовищная аура, и щелкали призрачными челюстями. Он раскинул руки в стороны и выплюнул одно слово. Температура упала, в воздухе запахло чем-то маслянистым, и отпущенные нерожденные с радостным воем понеслись к приближающимся мотоциклам.

Когда первый мотоцикл взорвался, Байл обернулся и вновь бросил взгляд на рощу с кристаллическими провидцами. Несмотря на суматоху, ему удалось собрать пробы с деревьев и несколько камней душ, украшавших стены купола. Но этого было мало. Он помедлил. Возможно…

— Главный апотекарий, пора уходить, — сказал Арриан.

— Да, конечно, — ответил Байл. Эльдары отступали вниз по галерее, оставляя за собой трупы товарищей. Дети Императора не стали их преследовать: развлечься можно было и с мертвыми. Савона пыталась вытащить из брони одного камень души, когда Байл сказал:

— Женщина, мы уходим.

Она положила слабо мерцающий камень в сумку на поясе и встала.

— Я так не думаю. Нам предстоит убить еще множество эльдаров и собрать множество душ ради Владыки Темных Наслаждений.

— Эльдары прямо сейчас перегруппировываются. В единении безопасней.

— Безопасней, — фыркнула она. — Нигде не безопасно. Ты слышал тот крик так же ясно, как я. Блистательный мертв, и все, что нам остается, — это следовать своим желаниям, пока еще есть время. Рано или поздно эльдары нас уничтожат.

Тот крик разнесся по всему рукотворному миру, сотрясая его от вершины до основания, ломая психокость и поджигая сам воздух. Байл был на Йидрисе и прекрасно знал, как звучит апофеоз. Он начинался в самых дальних глубинах души и расширялся, пока все тело не начинало дрожать в жутком предвкушении этого события. В этот раз все было иначе.

В этот раз ему показалось, что в мозг ему вонзили клинок. В теле резко вспыхнула боль, а потом каждую мышцу скрутило. Когда крик отгремел, рукотворный мир на мгновение замолк, словно весь шум и всю ярость высосали из воздуха и выбросили в пустоту. Теперь звуки вернулись, а эльдары принялись теснить врагов с удвоенным усилием.

Байл не знал, что именно помешало восхождению Блистательного, но подозревал, что в этом замешаны арлекины. Теневидица своими виршами фактически подтвердила, что вся эта затея была лишь ловушкой для него и, возможно, Двенадцатой.

— И все же надо идти вперед, — сказал он, — Там эльдаров можно будет убивать с тем же успехом, как тут.

— Где?

Байл постучал по уху.

— Следуй за шумом.