Пращуры русичей

Рюрик встряхнул головой, словно стараясь отогнать дурные мысли. Нет, всё верно он решил, тут на южных рубежах сильная рука нужна, да голова светлая, после того, что Аскальд тут учинил, не поднялись бы народы против власти княжьей. Лишь такой как Олег, сможет народ успокоить, да расположение доброе вернуть. Земли то по соседству все под хузарами, да кроме того, голядь78 да мордва – отнюдь не мирные соседи. А за Игорем пока Страба присмотрит, когда из Новгорода уходили, именно ему, вручил Рюрик охрану собственного сына. Однако хоть и рассчитывал князь на то, что Страба верен ему, так как многим обязан Рюрику, как человеку, возвысившему его от обычного приказчика до княжьего мужа-боярина, но на душе всё таки было тревожно.

Небо потихоньку покрывалось тучами, и вскоре хлынул проливной дождь. Ветер дул, несильными, но резкими порывами, проникая под одежду, заставляя ёжиться, и стискивать зубы. Но не ветер и не дождь заставляли по-настоящему ёжиться и дрожать. Женский плачь, крики детей, и, конечно же, взгляды, взгляды тех, кому он обещал защиту, кого поклялся оберегать, но не сдержал своего обещания. Его собственные люди, которых он послал оберегать этот город, напали вероломно и лишили жителей того, что они нажили за свою жизнь, а кого-то лишили и самой жизни.

– Зло глядят, по волчьи, – произнёс Олег, прерывая мысли озабоченного случившимся Рюрика. – Понятное дело, мы ведь для них, такие же варяги, как и те, что добро их отняли.

Рюрик промолчал, не найдя, что ответить, ему было горько. Мимо пробежала бродячая свора, и князю показалось, что даже псы, смотрят на него искоса, не лают, как обычно, заливисто и звонко, а сжав зубы, рычат, требуя справедливости. Олег стоял хмурый, губы его сжались в одну тонкую полоску, брови сошлись к переносице, он испытывал те же чувства, что и князь.

– Да нелёгкую я задал ему задачку, – подумал Рюрик. – Озабочен, но глаз не опускает, настоящий правитель, мудр, отважен, красив, настоящий князь.

Рюрик вздрогнул, поражённый собственной мыслю.

7

Корабли отошли от берега, и нагнанные ими волны дружно и напористо ударили о прибрежные камни. Рюрик покидал Старую Русу, оставляя Олегу город, его озлобленных горожан, их лютую злобу и жгучую обиду на пришлых чужаков варягов. Олег в окружении двух десятков гридней, смотрел вслед уходящей новгородской дружине, и взор его был спокоен и твёрд. Молодой рус снял с себя шлем, пригладил светлый чуб, и в очередной раз притронулся к висящей на груди бляхе с соколом. Дождь кончился, и небо над головой, на этот раз было поразительно чистым. Оно – голубое, голубое, отражалось в таких же голубых и чистых глазах нового посадника Старой Русы. Олег взмахнул рукой, и худощавый отрок подвёл ему коня. Витязь погладил вороного красавца, положил руку на холку и, легко и непринуждённо вскочил в седло. Дёрнув за узду, сжав конские бока коленями он, казалось собрался уехать, но, вдруг, попридержал коня. Олег направил жеребца в их сторону горожан.

– Эй, человече, не ты ли на новгородской площади, плакался, что люди Аскальдовы тебя дочиста обобрали? – обратился Олег к стоящему в задних рядах Ирге.

Мужик оробел, глянул по сторонам, и, смекнув, что обращаются именно к нему, часто, часто закивал.

– А ну, подойди, а то, что же я кричу, точно мы с тобой на разных берегах реки стоим.

Людишки расступились, Ирга приблизился к Олегу, тот смотрел на мужика сверху вниз, но не грозно, по-доброму.

– Ты, помнится, говаривал, что варяги Аскальдовы у тебя почитай весь урожай отняли? Так?

– Отняли, посадник, семью без запаса оставили, да ещё в морду дали, – жалобно произнёс Ирга, да так, что его слова вызвали улыбки у окружающих.

– Ну, что по харе схлопотал, того уж не поправить, само заживёт, а с запасом я тебе пособлю, – произнёс Олег и, обращаясь к одному из своих людей, повелел. – А ну, Сбыслав, отмерь этому страдальцу, из моих запасов, зерном, аль каким другим товаром столь, насколько его прежний посадник обобрал, и уже обращаясь к самому огнищанину, добавил. – Даю не насовсем, год пройдёт, на ноги встанешь, вернёшь. Прибыли с тебя требовать не стану, возвернёшь столько же сколько возьмёшь. Так, что бы и на семена, и на прокорм хватило.

– Ой, благодарствуй, посадник, боги тебя за то не забудут, спасибо тебе, за сердце доброе, – начал лепетать Ирга, прижимая к груди собственную шапку.

– И всем говорю, кого прежний посадник обидел, особенно тем, кого он близких лишил, помощь от меня будет! – выкрикнул Олег громко, что бы все, кто стоял на берегу, его услышали. – А уж Аскальду грабителю, мы воздадим по справедливости, достанет времени, помяните слово моё79.

Молодой посадник пришпорил коня и поехал сквозь толпу, которая тут же расступилась. Словно вздох облегчения пронесся над людской массой, жители города одобрительно кивали, на лицах появились улыбки.

– Вот такой хозяин нам люб, о народе заботится, и об общем деле печётся, – говорили мужики, поглядывая на удаляющихся русов.

Дружинники Олега последовали за своим вождём.