Прасковья Ангелина

Иосиф Пефтиев поддержал своего друга Кузьму Николаевича. То, что в колхозе надо усиливать животноводство, — это бесспорно. За прошлый год прибавили только по пятьдесят пять литров молока от фуражной коровы. Мало внимания обращали и на количество коров. В позапрошлом году их было восемьсот пятьдесят пять, а ныне — восемьсот девяносто восемь. Но вместе с животноводством надо продолжать подымать урожайность зерновых. Ведь колхоз — хозяйство зернового направления.

И эти слова пришлись всем по душе. Но имеется еще одно «но». Никудышные дела в колхозе с удобрениями. И старания как будто в это дело вкладываются, а результаты слабые. Кузьма Николаевич предложил послать письмо в Москву, самому министру: мол, неловко, товарищ министр, заставлять мужиков, как в старину, разбрасывать навоз по полям, пусть ученые помозгуют да и обеспечат колхозников механическими навозоразбрасывателями. И вообще удобрениями с научной точки зрения колхозу надо помочь.

— Вот такой государственный разговор нам по душе. — Степан Иванович прищурился, и хитрые огоньки вспыхнули в его глазах.

— А мы его продолжим на предстоящем общем собрании, — сказал Пефтиев и, легко вздохнув, предложил своим собеседникам отправиться по местам.

Опять заработали зерноочистительные машины. Челпанов поднялся на мостик комбайна и включил мотор.

Мотоцикл то рвался вперед с большой скоростью — не меньше чем в пятьдесят километров, то, переваливаясь с боку на бок и с обочины на обочину, пробирался по глубокой колее не быстрее пешехода.

В нескольких десятках метров от Дома отдыха трактористов Антон по просьбе Паши затормозил.

— Сделай милость, Антоша, поезжай в диспетчерскую, свяжись с Цимидановым.

Он включил мотор и помчался полевой дорогой, а Паша, не теряя времени, пошла к трактористу Павлу Тохтамышеву. Тот стоял на краю пахотного поля и щеточкой отряхивал с трактора пыль. На гусенице под рукой лежала промасленная тряпка. Ею он протирал каждый винт, каждую гаечку. Машина блестела, словно только что сошла с конвейера. Да и сам Тохтамышев был тщательно выбрит, аккуратно одет, подтянут, и только курчавые волосы в беспорядке спадали на его лоб.

— Здравствуй, Павлуша! Вижу, ты стал настоящим хозяином своей машины.

— И даже большим хозяином. Я посеял по черным парам четыреста пятьдесят гектаров, и трактор у меня в отличнейшем состоянии. Никаких повреждений! А ведь на прицепе было пять сеялок вместо трех. За все лето ни одного холостого хода на пашне.

Паша от души похвалила его, но тут же сообщила, что для него есть новое задание.

— Срочное?

— А ты что, утомлен?

Тохтамышев засмеялся. Он утомлен? Еще что она скажет! Он готов пахать и сеять до самых заморозков.

— Надо тебе выезжать в колхоз имени Кирова.

— Когда прикажете?

— Хоть сию минуту.

— Пишите наряд. Я к выезду готов.

В диспетчерской Дмитриев вызывал по рации:

— «Урожай»! «Урожай»! Катюша, милая, передай товарищу Цимиданову. Один «ДТ» отправляем в колхоз имени Кирова. «Кто едет? Павел Тохтамышев. Не беспокойся. Этот сделает все, что нужно… А? Золотой тракторист. Приключения? Ты что, свихнулась, Катюша? Какие еще тебе приключения? Посев кончили сегодня, а пахоту зяби — через день.

Паша вошла в диспетчерскую. Разговор продолжался.

— Ваше сообщение передам товарищу Цимиданову.

— Спасибо, Катюша. Что еще?.. Переправить туда же еще один «ДТ»? — Антон обернулся к Паше. — Можно будет?

— Конечно.

— Катюша! Катюша!.. Где ты потерялась?

Прошла минута, и, наконец, зазвучал голос:

— Я — «Урожай»… «Урожай» на приеме… Слушает «Урожай».

— Завтра на рассвете отправляем второй «ДТ». Кого пошлем?

В разговор включилась Паша.

— Здравствуй, Катюша! Позови-ка Константина Федоровича.

— Только что выехал в колхоз имени Розы Люксембург. Никого нет. Я одна.

— На «ДТ» поедет Ефим Борлов.

— Хорошо, доложу.

— Семь часов, — сказал Дмитриев, — поскачу-ка я к Борлову.

— Не забудь по дороге завернуть к Тохтамышеву, — попросила Паша.

— Хорошо.

Они прошли в столовую.

Эта комната была особенно уютной. Стулья в белых чехлах. Диваны Цветы.

Антон тут же поинтересовался у Марии Ивановны, заведующей столовой, чем сегодня угощают. Мария Ивановна, или тетя Маша, как ласково звали ее трактористы, сообщила, что сегодня «меню на выбор». Женщина лет пятидесяти, крепкая и добродушная, она была самым уважаемым человеком в бригаде.

— А если, например, заказать бифштекс?

— Что ж, желание это законное.

Они помыли руки, сели к столу.

— Уважаемая тетя Маша, — шутливо продолжал Антон, — а если, скажем, заказать шашлык по-карски?

— По-карски нету. А по-кавказски можно.

— И пирожки с мясом есть?

Мария Ивановна исчезла из комнаты и минут через десять внесла на шипящей сковороде отличнейший бифштекс, подала пирожки и по стакану сметаны.

— Вкусно готовите, тетя Маша, — похвалил ее Дмитриев, — ни в одном ресторане, даже в Москве, не подают так красиво к столу.

Мария Ивановна сдержанно улыбнулась. Она была довольна тем, что хвалят ее кухню.

Паша поинтересовалась, ужинали ли ребята.

— Поели. Правда, с трудом, но все же всех твоих трактористов приучила к порядку, как ты наказывала. Ужинают вовремя.