«Права человека и империи»: В. А. Маклаков - М. А. Алданов переписка 1929-1957 гг. (с иллюстрациями)

Читали ли Вы книжку «Simone Weil» (Collection Espoir — L'Enracinement[713]). Масса спорных парадоксов, невыдержанной аргументации, но все время касается таких актуальных и глубоких вопросов, так будит мысль, что читаешь ее с удовольствием и пользой. Мне про нее говорили, что она сейчас производит сенсацию. И это я понимаю; но я ее еще не дочитал. Все эти книжки характерны как проявления гораздо более глубокого общего переворота в «развитии» нашей цивилизации, если не сказать ее кризиса, чем мы предполагали в 1917 г. Как трудно себе представить крушение того, что существует; да на нашу оценку времени полного крушения мы замечать не можем. А разве его сейчас нет в Совет[ской] России? А ведь, может быть, и оно [не видно] только с поверхности. Все верно - и тезисы, и антитезисы. Как же не верить в спасительность синтеза.

Вас. Маклаков

Думаю, что Ваш оптимизм относительно Франции навеян тем, что Вы живете в провинции. Но вся история делается в Париже. Я в ней не вижу почвы для оптимизма.

Автограф.

BAR. 5-19.

В.А. Маклаков - М.А. Алданову, 14 февраля 1950

14 Февраля [1950[714]]

Дорогой Марк Александрович!

Был у меня Кантор; главная перемена - его решительный отказ от редакторства. Он готов помогать предприятию осуществиться, но в редакторы не пойдет, ни в явные, ни в тайные, ни даже в коллегиальные.

Другая новость - это решимость Зелюка прикончить к 10 Марта -«Русские Новости». А после - посмотрим. Но без этого «после» пока обещали только Адамович и Ратнер. Причем сам Кантор мирится с Ратнером только при условии, что он будет газету выпускать, без всякого влияния на ее направление.

Что нужно еще - это хотя бы приблизительный список согласных быть сотрудниками. Я принципиально не отказываюсь, но обусловливаю это согласием других «намечаемых людей». В этом сейчас главный вопрос и задача. Намечают кроме меня и Вас, если согласитесь, - еще Кусковых, Вольского[715], Берлина, [слово нрзб].

У меня сегодня был Титов, кот. тоже сочувствует газете, готов ей содействовать, но никаких новых сотрудников пока не придумал.

Обо всем этом К[антор] будет Вам лично писать. От всего этого пока я не вижу газеты, не вижу «энтузиазма» и даже просто «желания»; в лучшем случае есть «согласие» или отсутствие противодействия. Я объясняю себе это тем, что одно «обличение Советов» уже недостаточно, а положительной программы, кот. могла бы читателя увлекать, ни у кого нет, а, пожалуй, сейчас не может и быть у нас, русских. И в этом не мы виноваты, лучше это признать, чем тужиться поднять себя за уши. Особенно здесь во Франции; ей не до нас, когда она не сможет даже себя защитить без посторонней помощи. Все это, конечно, очень грустно, но это на всех и на всем отражается.

Вам преданный Вас. Маклаков

Автограф. BAR. 5-19.

М.А. Алданов - В.А. Маклакову, 17 февраля 1950

17 февраля 1950

Дорогой Василий Алексеевич.

Ваши припадки чрезвычайно меня огорчают. Сопровождаются ли они сильными болями? У меня припадок от камней был только один, очень болезненный, но выносимый, еще в 1943 году. Тогда один врач высказался за операцию, другой - против, и я, естественно, операции не сделал. С тех пор припадков больше не было. Второй врач (тот, что был против операции) был знаменитый немецкий профессор, переселившийся в Нью-Йорк. Отчего бы и Вам не посоветоваться со знаменитостью?