«Права человека и империи»: В. А. Маклаков - М. А. Алданов переписка 1929-1957 гг. (с иллюстрациями)

Татьяна Марковна и я шлем Вам самый сердечный привет и самые лучшие пожелания.

Я написал Василию Алексеевичу 12 февраля, - надеюсь, письмо дошло.

Извините меня (хоть я никогда не мог понять, почему в этом приходится просить извинения): я все письма пишу на машине, у меня очень плохой почерк.

Машинопись. Копия.

BAR. 6. F. Letters to V.A. Maklakov from M.A. Aldanov, 1945-1950.

В.А. Маклаков - М.А. Алданову, 21 февраля 1946

ПАРИЖ, 21 Февраля 1946

Дорогой Марк Александрович,

Спасибо за успокоительное известие о А.И.К. Здесь это уже знали от Е.Д.К., которой написал Б.И.Н. В газетах не было ничего. Постараемся, чтобы не было, но такие старания в «чужих» газетах рискуют привести к результатам обратным.

Конечно, я не возражаю против сообщения моих писем, кому хотите из близких людей. Только бы не попадали в газеты; репортеров боюсь, даже благожелательных.

Вопрос, который я ставил, остроту потерял. Никакой «оффенсивы мира» ждать не приходится. Сейчас везде «течение встречное». И бесполезность листовки так очевидна, что об этом более не говорят.

Вы затронули мимоходом интересный вопрос: считаем ли мы наш визит 12 Февр[аля] ошибкой. Здесь стал выходить непериодический сборник «Свободный Голос» под редакцией В.А. Лазаревского[377]; редакционный комитет от СП. Мельгунова до Карташова[378]. Там статья под заглавием «Прискорбная годовщина»[379]. Это - 12 Февраля 1945 г. Такое преувеличение только смешно. Я никогда не слыхал от А. Ан. или Mux. M., чтобы они визит считали ошибкой. Не визит был ошибкой, а надежда, которую мы с ним связывали. Они еще не хотят «примирения» и «соглашения». Почему мы думали, что они сами хотят этого, чем они ввели нас в соблазн, я бы мог, но сейчас не хочу объяснять. В этом мы, конечно, ошибались. И когда поняли, что они хотят не примирения, а капитуляции, мы, естественно, остановились, ибо капитуляции никогда не хотели. Наши иллюзии вреда никому не причинили: не могу же я думать, как мне писал Мельгунов еще до визита, что одни наши листовки понизят революционное настроение в СССР? Чтобы самый наш жест считать ошибкой, надо утверждать, что делают и Мельгунов, и Деникин[380] что все остальное по-прежнему, что в СССР ничего не переменилось. Такое утверждение допустимо только как риторика. В эпоху «Столыпинской реакции» после 17 Октября[381] многие утверждали, что в России ничего не переменилось со времен Александра III[382]. Что в СССР сейчас много мерзости, это бесспорно; и долг эмиграции был бы это показывать. Но что она на пути выздоровления, что в ней много меняется и изменится, я и сейчас не сомневаюсь. Что они не хотят ускорить этот процесс, необходимый для них же - это такая же их ошибка, как и их теперешняя внешняя политика. Но было полезно показать, что если бы они это сделали, то они нашли бы отзвук в эмиграции.