«Права человека и империи»: В. А. Маклаков - М. А. Алданов переписка 1929-1957 гг.

К крайнему моему сожалению, я не разобрал сделанной Вами от руки приписки об «Истоках» в письме Вашем от 24 декабря. А мне так интересно! Может быть, Карпович разберет, когда приедет сюда: он разбирает и Ваш почерк, и почерк Александра Федоровича. Не всегда, конечно.

От А. Ф-ча и Коновалов, и я имеем письма. У него все благополучно. Быть может, он скоро сюда вернется: у него есть «риэнтри пермит»{347}, о котором теперь хлопочем мы с женой. Еще раз оба от души Вас благодарим за хлопоты.

Отставку генерала я принял просто как большое горе{348}. В случае чего за ним пошли бы. Пойдут ли за его преемником - это вопрос. Вообще все идет к черту. Очень горжусь, что в 1937 году начал печатать, а в 1939 году выпустил книгу под названием «Начало Конца»{349}. И еще больше огорчаюсь, что оказался прав. В «Истоках» же меня только и интересует: откуда пошло все то, что теперь происходит в мире? Ведь и народовольцы, и Бисмарк, и Вагнер{350}, и Гладстон{351}, и Маркс{352}, и Бакунин{353} были именно истоками, - от некоторых из них пошло и хорошее (в особенности от Гладстона).

Итак, ждем от Вас сказанного выше. Шлю Вам самый сердечный привет, самые лучшие пожелания.

Ваш М. Алданов

12-ая книга с Вашей статьей выходит в марте. Уже почти все набрано.

Машинопись. Подлинник.

HIA.2-13.

В.А. Маклаков - М.А. Алданову, 30 января 1946

ПАРИЖ, 30 Января 1946 г.

Дорогой Марк Александрович,

Получил сегодня Ваше письмо и буду отвечать по порядку.

1) Во-первых, получил Вашу посылку; она пришла в два приема - первая коробка 16 Января, вторая - 25. Большое спасибо. Но как видите, шла она два месяца с лишним.

2) Это главная причина, почему я не посылал Вам книгу о I-ой Думе. Дело не в скудости авторских экземпляров; для Вас экземпляр бы нашелся. Но когда же он к Вам придет, да и придет ли? Меня давно просил прислать ее Гордон. Я узнал от Каплана, что она была послана в Америку Майделю. Сообщил это Гордону, и он ее от него получил в Октябре 1945 г. Это много скорее. А если у Майделя есть, возьмите ее у Гордона; он ее уже прочел (адрес: 65 East 96 Street). Мне хотелось бы, чтобы люди ее прочли. Каких взглядов ни держаться, я думаю, что она будет полезна историку и даст ему то, чего не дадут стенограммы. Мне особенно интересно сопоставление этих двух Дум, первой и второй, о которых судили так несправедливо. И если я «развенчиваю» первую, то стараюсь «реабилитировать» вторую. Но книга была написана в самое неподходящее время; я опоздал с ней лет на 10.

3) Теперь для меня самое интересное - книга о 2-ой Думе. Это - слабость с моей стороны, но я ей дорожу. Я ее сочинял, т. е. обдумывал, когда сидел в тюрьме и не знал, выйду ли оттуда живым. Было много времени думать, было полезно сосредотачивать мысль, чтобы чем-нибудь ее занимать, и, наконец, в этих условиях мысль работает честнее. Когда меня выпустили и предписали уехать на несколько месяцев из Парижа, я в деревне, у Нольде, ее написал. Мне самому о ней трудно судить. Тыркова ее прочла и сказала, что совершенно переделала свою главу о 2-ой Думе в своих воспоминаниях, а Эльяшевич неожиданно для меня и наших отношений ее превознес. Больше ее никто не читал. Еще П.Б. Струве сделал в ней много карандашных заметок, кот. я сохранил.

Я бы очень хотел видеть ее напечатанной, ведь это все, что останется после меня. Но едва ли я этого дождусь. Здесь нет, во-первых, бумаги, а во-вторых, нигде нет больше тех русских читателей, которые жили в восточной части Европы и попали под СССР. Издание этой книги стоило бы так дорого, что я не могу питать больше той иллюзии, по крайней мере при жизни. Мне потому очень приятно, что хотя что-нибудь будет напечатано в «Новом Журнале». Но Вы не можете печатать ее всю, а печатать отдельные главы, с пропусками, как Вы делаете с «Истоками», для книги, где весь интерес в цельности, а не в эпизодах, интересных самостоятельно, было бы варварством; отдельные главы этой книги никто бы не стал читать. Может быть, как Вы печатаете первую, потому что она - первая, можно было бы напечатать и последнюю. Но эта глава, как заключительная, оторванная от того, что ей предшествовало и что ее обосновывало, утратит на три четверти свой интерес. Я сам могу быть не судьей в своем деле, но Эльяшевич пришел в ужас при мысли, что будут напечатаны отдельные главы. Годилась бы еще предпоследняя, т. к. там много фактически нового и неизвестного - но насколько можно делать такую операцию, я уже не знаю. И отдельно взятая она даст повод к зубоскальству.

Если бы мне не было совестно Вас затруднять, я бы предоставил это на Ваш суд; но посылать наудачу всю книгу как-то не решаюсь. У меня она всего в трех экземплярах. Или послать 2 последних главы: все-таки менее страшно.