Права мутанта (СИ)

Мутанты зашептались. При этом они смешно сутулились, пряча за спинами говорящие губы. Делили, что ли, право на печенье?

И людям, кстати, тоже впору зашептаться.

Веселин почувствовал благодарность к антропологу просто за то, что тот озвучил его собственное стремление. Покинуть Березань — что может быть желаннее! Ведь и Веселину казалось, что засиделись они здесь.

Правда, основу недовольства Панайотова составили бессмысленность, лживость и тщета его здешних попыток научных изысканий. Причём смысл убивали как раз ухищрения «носителей культуры», в которых Грдличка играл заглавную роль. И то, что сам же Йозеф ещё и недоволен, стало неожиданным откровением.

— Вы тоже чувствуете, что пора? — вполголоса спросил Веселин.

— Разумеется. Свою программу в Березани мы выполнили, не так ли? Скульптура, вышивка, народный танец изучены — чем теперь здесь заняться?

О, Веселин бы отыскал. Но он мудро промолчит. В кои-то веки Грдличка действует в верном направлении, зачем же его расхолаживать?

— Глупо ждать, когда выздоровеет Бегич, — вёл далее Грдличка, — ведь истекает ценное экспедиционное время. Сколько пользы мы могли бы принести в Столичной Елани! Что же нам — сидеть и ждать, когда за нами в Березань явится Сопля? Уговор-то был такой, но…

— Но Сопля в Березань так просто теперь не пойдёт, — вставил и Веселин, — он же боится Пердуна, а как раз Пердун здесь вот-вот появится — всё селение ожидает его прихода. И, признаюсь, — Веселин поёжился, — встретить в Березани Пердуна не хотелось бы и мне. Наслышан о нём, и уже не только от Сопли (Хмырь тоже успел страхов нагнать).

— К тому же, — поморщился чех, — не хотел вам говорить, но отведенную мне комнату в председательском доме постоянно запирают на ночь. Это действует на нервы.

К поразительному единодушию порой приходят люди с диаметральными убеждениями.

Мутанты долго шушукались, потом к людям обратился Хмырь.

— Я бы согласился, но боюсь Пердуна. Как узнает — съест. Потому пакета печенья мало. Нужен вид на жительство в Столичной Елани.

— Сделаем! — легко согласился чех. — У пана Щепаньски в приятельницах сама Дыра, так что трудностей не возникнет.

— И ещё, — добавил Хмырь, — дорога на Елань, которую я знаю, идёт через самый центр Кабаньего острова. Там теперь поселились страшные волки. У них всегда оскаленные пасти и глаза, точно блюдца. Хорошо ли вы умеете стрелять?

10. Горан Бегич, этнокартограф

— А отчего заперто? Днём ведь всегда открыто, — с подозрением напомнил Горан.

— Отлучался я, — просто пояснил Мамедов, — а ворота запер, чтобы никто без спросу не просочился. И гляди ты — оказался прав. Только возвращаюсь, а под больницей этот шакал топчется.

— Ведь он доктор! Надо вернуть. Вдруг поможет…

— А наш Погодин тогда на что? — горец поглядел на словенца покровительственно. — Я так тебе скажу, дорогой: мужчины коней на переправе не меняют. Раз начал делать один доктор, другого туда не мешай — не будет добра. Поверь Арслану Мамедову и слушай своё сердце.

Вот уж кому Горан верить не обещал, так это рядовому Мамедову.

Жаль, потерял время на воротах и на коротком разговоре, но догнать доктора Гроссмюллера — задача выполнимая. Куда ж этому доктору сейчас идти, если не к председательскому дому — жаловаться.

Жаль только, ориентироваться в Березани — всё-таки непросто. Опыт картографа не спасает, когда у тебя просто нет знакомых ориентиров.

С ночи прихода в Березань Горану Бегичу как-то не случалось покидать больничное здание. Он старался находиться рядом с братом, более или менее толково пытался помогать при подготовке операционной — вот и не до прогулок оказалось. Тем более, что Погодин, Хрусталёв, Гаевский и германец Шлик — те тоже сидели в больнице безвылазно. Медики.

Остальных солдат капитан Суздальцев, случалось, наружу посылал. То к чистому колодцу воды набрать, то просто осмотреться. Но всегда по двое. Так если и не безопаснее, то — капитану спокойнее.

Председательский дом нашёлся довольно быстро, только Горан ухитрился выйти не ко входу в него, а с обратной стороны. Поскольку длина дома оказалась приличной, да и служебные помещения к нему лепились почём зря, пришлось огибать строение вместе с его задним двором.

Когда Бегич подходил к входной двери, из неё поспешно выскочили Йозеф Грдличка и Веселин Панайотов, переговариваясь на ходу. Что-то о предстоящем показательном выступлении здешнего мутантского народного танцевального коллектива. Панайотов нёс на плече сумку, откуда вылезал крупноформатный альбом для этнографических записей и зарисовок, а Грдличка прихватил пару объёмистых пакетов со сладким печеньем. Ага, они вам спляшут, внутренне хохотнул Горан, завидев эти пакеты.

Горан подходил к двери Председательского дома с безлюдной обратной стороны, потому торопившихся учёных ему пришлось окликнуть.

Те остановились без энтузиазма, но вежливо подождали коллегу.

— Доброе утро, — Горан сразу перешёл к главному, — вы там, в доме, случайно, не видели германского доктора? Его фамилия Гроссмюллер, или около того. Недавно он здесь проходил.

— Нет, не видели, — уверенно сказал Панайотов, а Грдличка подтвердил: