Права нации: Автономизм в еврейском национальном движении в позднеимперской и революционной России

Большинство деятелей, стоявших у истока национального еврейского движения в России, объединяла одна общая черта: каждый из них прошел период погружения в русскую языковую и культурную среду или даже прожил в ней всю жизнь. Еврейская культурная и политическая элита, как и элиты прочих меньшинств, билась над вопросами интеграции и самосознания если не в отрыве, то все же в стороне от основной массы своего народа. Часть элиты происходила из немногочисленных семей обрусевших (или ополячившихся на территории Царства Польского) интеллигентов, другие ее представители были интеллигентами в первом поколении: покинув местечки, они отправились учиться в большие города; кто-то из них примкнул к общероссийским политическим движениям. Присущий иудаизму легализм в соединении с традиционностью российского общества приводил к тому, что личный выбор в пользу секуляризма часто влек за собой резкий разрыв с семьей и общиной. Еврейские интеллигенты, выросшие в традиционной среде, не испытывали ни малейшего желания возвращаться к строгостям религиозной жизни – к кашруту, национальной одежде и соблюдению субботы, даже если сами оплакивали разрушение традиционного уклада. Но эти просвещенные, эмансипированные евреи опасались негативного влияния эмансипации на российское еврейство как коллективное целое7. Обратиться к национализму и автономизму многих еврейских интеллигентов побуждали, таким образом, как практические, так и психологические потребности. Если бы нашелся способ обеспечить национальное самоопределение, оставаясь при этом в рамках восточноевропейского мира, то возрожденная общинная жизнь послужила бы мостом между традицией и современностью.

С точки зрения автономистов, от восстановления автономии зависело выживание или исчезновение евреев как целого, поэтому им было исключительно важно преодолеть собственное отчуждение от того самого народа и культуры, которые они желали сберечь. Приведу один пример: в 1912 году Израиль Ефройкин заклинал российских еврейских интеллигентов воссоединиться с фолк (народ, идиш), от которого они, как он считал, были безнадежно отчуждены. По словам Ефройкина, «их не соединяют с фолк’ом глубокие, внутренние, близкие связи: различны и образ жизни, и мировоззрение, и язык. Лишь меч, висящий над нашими головами, лишь тяжкий кнут, свистящий над спинами всех нас, да блеклая сентиментальность, без кожи и костей, еще соединяют их [интеллигентов] с народом»8. Ефройкин утверждал, что еврейские интеллигенты в России пошли тем же путем, что их западные собратья, «стремясь перетереть и порвать последнюю нить, привязывающую их» к общине9. Биография Ефройкина подсказывает: он сокрушается о самом себе, как и о своих читателях – подписчиках издаваемого в Санкт-Петербурге нового журнала на идише. Уроженец литовского местечка, Ефройкин получил образование в хедере и иешиве, а в 1904 году перебрался в Швейцарию, изучал в Бернском университете юриспруденцию и экономику. Его политические убеждения за время учебы радикализировались, и в Российскую империю он вернулся в 1910 году социалистом и в целом совсем другим человеком10.

В словах Ефройкина отражается неразрешимый парадокс, заложенный в политических требованиях еврейской интеллигенции последних десятилетий Российской империи. Еврейские интеллигенты, как это вообще было присуще российской интеллигенции, спорили между собой о том, кто наилучшим образом понимает нужды и чаяния своего народа. Разумеется, в ту пору в Российской империи не существовало единого типа «еврейского интеллигента»: евреи присоединялись к самым разным политическим течениям, а чаще и вовсе не следовали никакой идеологии. Тем не менее можно вычленить ряд проблем и задач, которые занимали политически активную часть еврейских интеллигентов на закате империи, и первой среди этих задач окажется реформа и восстановление общинной автономии. Ефройкин понимал, сколь сильно искушение отвернуться от традиции, и утверждал: поскольку противостоять этому стремлению невозможно, его следует направить на преобразование общины.