Правая сторона

— Тяжелый вы человек, Рытов, — сказал директор холодно. — Очень тяжелый. В прошлый раз вы заварили эту кашу с сенными деньгами. Я уступил, а потом, откровенно говоря, пожалел. Если мы будем такими щедрыми, рабочие нам на голову сядут. Они шаг шагнут, а им за это плати. Куда годится… А вы потакаете. Чего добиваетесь? Чтобы лесники сказали: «Ах, какой хороший у нас лесничий?» Заступничек…

— Я по справедливости.

— А я, значит, эксплуататор? Нехороший человек, так, что ли? Я те деньги хотел на личные нужды истратить? Неладно у нас получается, Иван Прокопьевич… Очень неладно… — Глухов снова сел на диван, устало потер виски. — У меня, Рытов, опыта побольше вашего. Запомните одно: никогда не подлаживайтесь под людей. Над добрыми они сами смеются. С ними надо строго. Строгих, может, и не любят, но уважают. А с рудником… Кто знал, что случится этот проклятый пожар. Да-да, вы говорили, но ведь это стихия. Вы и сами не могли знать точно. Впрочем, это уже прошлое. Надо думать о том, что есть сейчас. А сейчас у меня к вам интересное предложение. Можно сказать — приятное предложение.

Иван насторожился. Приятного-то как раз он и не ожидал тут услышать.

— Вы ведь знаете, товарищ тут у нас гостит. Из области… — начал мягко Дмитрий Иванович.

— Знаю, — кивнул Иван. — Видел его. Он что, заповедником интересуется?

— Да как вам сказать… Встретил его в райкоме, пригласил. Пусть, думаю, посмотрит.

— Ну и как ему у нас, нравится?

— Тут кому не понравится, — сказал Дмитрий Иванович и, видя, что хмурое лицо лесничего несколько прояснилось, продолжал, улыбаясь: — Кстати, вы заметили в тот раз, на выставке, с каким интересом он разглядывал марала на картине Спирина? Городской человек, необычно все наше для него. И вот, знаете, что я подумал тогда? А не показать ли ему настоящего марала? Живого? На реве? Ведь это же разные совсем вещи: на картинке и в натуре, на природе. На всю жизнь память будет.

— Это точно, — согласился Иван.

— Я даже подумал, — продолжал директор, воодушевляясь, — а не устроить ли ему охоту на марала? Человек он с положением. При нашей бедности, это, знаете…

— Знать-то знаю, но где? У нас же заповедник. Может, на той стороне организовать? Достанем лицензию в районном охотобществе, и все будет нормально.

Дмитрий Иванович поморщился.

— Хороши хозяева. Приглашают к соседям поохотиться. Там не наша сторона, да и зверь распуган. Кордонов нет. Ни переночевать, ни чего тебе. Нет, это отпадает. Уж лучше у нас это сделать. Имеем мы право убить зверя для науки? Имеем. Вот и используем это право. Пожертвуем одного марала для хорошего человека — не обеднеем. А из шкуры — чучело сделаем. Поставим где-нибудь. А то не видать, что наша контора к зверям отношение имеет.

— Право-то у нас такое есть, — сказал Иван в раздумье. — Но ведь для науки. А у нас еще и научных работников нет.

— Нет, так будут, — заметил Дмитрий Иванович. — Скоро будут. Это, Иван Прокопьевич, не загвоздка. Это все в наших руках.

— В наших-то в наших, да все равно нехорошо получается, Дмитрий Иванович. Лесники на это дело косо посмотрят. Знают одно: в заповеднике выстрелов не должно быть. Зверь только-только начал привыкать к тишине.

— С лесниками я как-нибудь сам разберусь. А вас я хотел дударем к Павлу Васильевичу определить.

— Ну, дудари и кроме меня найдутся. Тут они, считайте, через одного. Любого берите — не ошибетесь.

— Знаю, знаю… Но, говорят, вы — лучший из всех.

— Кто так говорит? — Ивану это польстило.

— Люди. Кто же еще. Матвей Матвеич, к примеру. Кстати, Иван Прокопьевич, тут еще такая деталь есть. Павел Васильевич посмотрел, как мы бедствуем, и пообещал нам посодействовать кое в чем. Возможности у него есть. Катеришко обещал из пароходства. Не новый, списанный, но мы его приведем в божеский вид… Только вы не подумайте плохо, — Глухов предостерегающе поднял палец. — Павел Васильевич без всякой корысти. Ну, а нам неблагодарными просто грех остаться.

Иван слушал уже заинтересованно. Еще бы, с таким трудом на неприспособленном «Дозоре» возили из Ключей продукты в Полуденное и по кордонам. Да и много ли на «Дозор» погрузишь? Десять ящиков, две-три бочки с горючим, и все. А волна северянки зла. Того и гляди, полетят эти ящики и бочки за борт. Второй катер здорово бы помог. Один из них можно приспособить для перевозки продуктов, другой останется разъездным.

— Заманчиво, — кивнул Иван. — Я, пожалуй, соглашусь.

— Я верил, что мы договоримся, — облегченно вздохнул Дмитрий Иванович и посветлел, приветливо глядел на Ивана. — Как вы смотрите, если это дело провернуть на Черном мысе?

— Там же гарь.

— С другой стороны кордона. В соседнем ущелье. Я уж с Кугушевым на эту тему говорил. Место, по-моему, удобное.

Иван написал докладную о соболях. Глухов прочитал ее, положил к соболям, в стол. Проводил Ивана до двери. Спросил, прощаясь:

— Кугушев не подведет? Вообще-то он неплохое впечатление оставляет. Но я его мало знаю еще, а гость, сами понимаете… Не выкинет чего-нибудь Кугушев? Приветливый он?